Ночное спокойствие прерывалось резкими винтовочными хлопками да дежурным лаем немецких пулемётов. Напоминание: теперь здесь не просто окраина, теперь здесь — передний край.

Свободная от боевого дежурства смена, несмотря на отдалённые звуки пальбы, расположилась в горнице. Кому-то повезло занять койку и топчан, а кто-то спал, подстелив под себя одеяла из старого приданого покойной дочери хозяина и накрывшись шинелью. Сам Степан Ксаверьевич также почивал, беспокойно скрипя во сне панцирной сеткой железной кровати.

Раннее утро 8 октября в окраинном доме на Широко-Кузнечной началось с музыки. Не как в мирные времена, когда в жилищах горожан по всему Советскому Союзу звучали куранты и раздавались величественные звуки «Интернационала». Впрочем, репродуктора в этом доме сроду не водилось: новости узнавались из читаемых вслух домашними газет, а музыку хозяин предпочитал слушать под настроение и не ту, которую передавали по радио. Так и теперь: проснувшись и с привычной осторожностью пройдя давно исхоженный путь до умывальной комнаты, на обратном пути Степан Ксаверьевич расшуровал керогаз и, поставив полный чайник, уселся за кухонным столом, в углу, образованном стеной кухни и белёной печью. Ещё со вчерашнего дня на столе стоял граммофон. Из нескольких лежащих рядом пластинок в заковыристо изрезанных с краю конвертах старик аккуратно выбрал одну и, опустив её на кружащийся диск, легонько поставил на краешек иглу никелированного звукоснимателя.

В темной кухоньке запела печально скрипка, а вслед за ней зазвучали пронзительно-искренние слова песни о далекой-далекой земле и о прежней войне:

Отдыхавшие в доме пехотинцы проснулись, суетливо повскакивали, торопливо приводя себя в порядок, как следует быть бойцам Красной Армии.

Из погреба, опершись на откинутую ляду, в горницу выпрыгнул сержант, раздавая команды: кому сменить наблюдателя на НП, кому — товарищей у пулемётов, которым тоже необходимо чуток отдохнуть, пока немцы не попёрли в наступление, кому — готовить завтрак, кому — занять стрелковые ячейки в траншее.

Спрашивается: с чего бы нарушать налаженный быт? Война? Ну так и что с того? Тем важнее для бойцов эти минуты, когда к армейскому порядку добавляется немножко домашнего уюта.

После торопливого завтрака (пока немцы глаза не продрали да вновь не принялись за свои пакости) жизнь в домике продолжилась своим чередом: кто-то отдыхал, кто-то бдил на боевом посту. И только дед Еленьский все подкручивал рукоятку граммофона, и в воздухе все звучала и звучала гордая печаль:

…Боом!!! Боом!!! Боом!!! Боом!!! — четырежды подряд прогрохотали артиллерийские разрывы. Гитлеровцы явно не теряли даром времени: пользуясь длинной осенней ночью, они пригнали откуда-то новые орудия, и теперь их артиллерия решила проорать на всю округу «Guten Morgen!». Практически одновременно звуки канонады раздались вдалеке, со стороны станции Семинарская: с пресловутым тевтонским упорством германцы решили сбить советские заслоны и занять узел Орёл-Товарная, под корень подсекая желдорветку на Брянск. Судя по грохоту, с той стороны Гудериан создал гораздо более увесистый кулак, на огонь которого уже отвечали русские орудия, стремящиеся снизить эффект вражеской артподготовки навязыванием артиллерийской дуэли.