На военный совет собрались в гостиной любимого, построенного Петру мастерградцами дома. За длинным столом расположились генералы, дожидаются царя. В углу уютно сверкает полированными поверхностями пианино. Царица выписала его из Мастерграда, помузицировать иногда перед супругом. На форме офицеров золотом сверкают пуговицы и галуны. Что-то оживленно рассказывает по-немецки, размахивает руками Зоммер, скупо улыбается ему Лефорт, помалкивает, с интересом слушающий товарища молчаливый Тиммерман. Напротив с важными лицами сидят русские: Меньшиков и фельдмаршалы Головин и Шереметьев. Украинцев, министр иностранных дел, наклонился к уху единственного мастерградца — Петелина, тихо шепчет. Полуденное солнце освещает расстеленную на столе карту восточной Балтики. Раскрашенные в нежно зеленый цвет земли Русского царства не пускает к морю узкая полоска помеченных синим шведских земель.

— Спокойно работать, не лезть к соседям, — негромко произнес Головин, но его услышали все и замерли, прислушиваясь. — Зачем оно нужно, Балтийское море! Слава богу почти столетие без него живем! И ничего! Товары в Европу можно и через Архангельск с черноморскими портами вывезти.

— Без Балтийского моря России великой державой не быть! — веско произнес Лефорт с едва заметным лающим немецким акцентом и бросил испытывающий взгляд на молчаливого мастерградца, — Порты или перекрываются турецкими владениями или замерзают как Архангельск. Международной торговле в том убыток! Не утвердившись на берегах Балтийского моря, надежной торговли с Голландией, Англией, Испанией и другими северными, западными и южными странами не иметь… Только тогда Россия сравняется с другими державами европейскими. Сейчас или никогда…

— А я согласен с Федором Алексеевичем… — негромко произнес фельдмаршал Шереметьев, — Вот Новороссия только заселяется, Сибирь у нас пустая стоит, казаки землицу заняли на границе с китайцами. Осваивай! Работай! Там будущее России!

Петр стремительно ворвался в гостиную, на нем любимая мастерградская одежда. Окинул быстрым взглядом поднявшихся и учтиво склонивших головы военных и гражданских.

— Добрый день, господа, — произнес он густым басом и присел на кресло во главе стола. Длинные ноги, как любил, вытянул. Позади него на стене его собственный портрет мастерградской работы в полный рост, только гораздо старше, за сорок.

Дождавшись, когда все рассядутся, Петр судорожно сглотнул и направил горящий взор круглых глаз на собравшихся. Волнуется, хотя старается это скрыть. Пришла пора посчитаться за прадедовские обиды и завершить дело Ивана Грозного, пробить выход в Балтику.