— Всё я прекрасно понимаю, сын и в чём-то с тобою согласен. Поэтому и не осадил тебя в своём кабинете. Хотя, желание это сделать было огромным. Но, я пришёл по другому поводу. Мне необходимо с тобою поговорить. Но наша беседа будет о тебе, а не о Викторе.

Александр был не готов к такой резкой смене темы разговора, поэтому опешил, точнее сказать, растерялся. И, даже не догадываясь, в чём он мог провиниться перед родителями реципиента и чем это может ему грозить, просто посмотрел на отца. Смотрел прямо в глаза, всем своим видом говоря, что никакой вины, кроме того небольшой перебранки с братом, что произошла в кабинете, он за собою не знает и поэтому, ждёт от отца разъяснений.

"Что ты так на меня так смотришь? — Юрий Владимирович прервал тягостную для обоих мужчин паузу. — Я, как твой отец, просто обязан заботиться о твоём будущем. Так было заведено нашими предками и это правильно".

"Так это…, папа́, вы и так сделали для меня очень многое. — так и не справившись со своею растерянностью, неуверенно проговорил Саша. — Вы, так неожиданно подарили мне отличное поместье, да и своей финансовой поддержкой, облагодетельствовали. За что я, вам, безмерно благодарен".

"Да-а сын, рассмешил ты меня своим ответом. — сдержанно улыбнувшись ответил старший граф. — Да. Я передал в твоё владение уютное семейное гнёздышко. Но, по моему разумению, для полного счастья, в нём должна поселиться прекрасная "лебёдушка". Так что, мне просто необходимо поговорить с тобою о твоей скорой, женитьбе. Точнее о том, что ты должен для этого сделать".

Пусть Александр прекрасно знал о неизбежности своей женитьбы на графине Елизавете Леонидовне Вельской-Самарской, но, это воспринималось как нечто далёкое, не совсем реальное. А сейчас. Как это мягче сказать? Это не очень желанное изменение его статуса, с холостяка на женатого мужчину, грозило воплотиться в жизнь, приобретя конкретную дату его исполнения. Что не добавило молодому человеку особой радости. Пусть какая-то часть сознания утверждала, что нельзя обрекать себя на вечный траур по Алёнке, однако свежая рана от потери по прежнему саднила душу. Опыт человека, прожившего можно сказать долгую и счастливую жизнь, говорил, что ему необходимо как можно скорее перевернуть горестную страницу своей жизни: дар второй молодости наоборот, требовал соблюдения свойственного юности максимализма, не допускающего столь быстрого предательства памяти о любимой женщине. Видимо эта борьба отразилась на лице Александра, и его отец всё правильно понял, потому что он, подойдя к сыну почти вплотную, приобнял его за плечи, и заглянув в глаза, спокойно, и вкрадчиво проговорил: