— Товарищ Сталин, передвиньтесь, — говорю я и откидываю рогожку на свёртке у себя в ногах. — А лучше сменимся местами.

— Вот и пригодится. Как чувствовал… — шепчу я, поднимая с пола ручной пулемёт Льюиса, с таким трудом, с помощью Ивана Лукича, найдённый мною в Царицыне в вечер перед отъездом, почищенный и смазанный той ночью при свете свечки. К пулемёту имелось три диска, заряженных мной во время пути в сталинском вагоне. И еще несколько сотен патронов россыпью отдельно в холщовом мешке.

Сталин с зажатой в зубах трубкой перемещается на моё сиденье. Пересаживаюсь и пристраиваю пулемёт, опираясь на заднюю стенку брички.

— Командарм, в сторону! — ору я Ворошилову. Ворошилов в скачке направляет коня вбок и держится рядом с бричкой, а я пробую прицелиться, и уверенность у меня снижается – стрельба будет не на скаку, конечно, но бричка колышется и раскачивается при езде, ствол "льюиса" ходит ходуном, хорошо хоть не подбрасывается. Делаю несколько коротких очередей, раздаётся сухая трескотня "льюиса", но пули уходят то вверх, то в землю. Мимо. Приноравливаюсь и стреляю очередями ещё несколько раз. Попал!

Казаки мчатся за нами, держась вместе одной массой и двигаясь по кратчайшему направлению на нас. Какие-то пули не промахиваются мимо такой большой цели. Один казак выпадает из седла, у трёх лошадей подкашиваются передние ноги, животные падают, и их наездники кубарем катятся вперёд. Кадры как у каскадёров из фильма, только ощущения у зрителей нынче совсем не те.

Преследователи реагируют на наш пулемёт, веером рассыпаясь по степи. Теперь в них попасть становится гораздо трудней, в чём я тут же убеждаюсь, безрезультатно доканчивая остаток диска.

— Товарищ Сталин, зарядить сможете? — возбуждённо кричу я, снимая и протягивая наркому пустой диск и пододвигая мешок с патронами. Сталин молча кивает, видно, запомнил, как я заряжал диски в поезде у него на глазах, отыскивает в мешке шток для поворота оси диска и принимается вставлять по одному винтовочные патроны, а я достаю и присоединяю к пулемёту другой, полный диск.

— Не стреляй! Подпусти поближе! — слышу крик скачущего сбоку Ворошилова. Бросаю на него взгляд, киваю, мол, понял. Всадники нас постепенно нагоняют, стрелять не пытаются, но многие уже вынули шашки из ножен. Меня внутренне передёргивает от мысли, что нас могут ими вскоре разрубить пополам.

Несколько казаков вырываются вперёд, опережая остальных. Стреляю по ним максимально короткими частыми очередями. Второй диск тратится не зря – самые резвые преследователи валятся на землю вместе с конями. "Уж простите, лошадки, — мысленно шепчу я. — Но или они всех нас, или я вас с вашими всадниками…" Я не Архипка, но лошадей и в самом деле жалко, безвинные они созданья. Только уж очень крупную цель они собой представляют, и попадания идут чаще всего в них. Хотя и наездникам достаётся – большинство так и не поднявшись на ноги остаются лежать в степи.