Я не знал доподлинно, сколько участников покушения должно быть сегодня, и кто это такие. По прочитанным мной в прошлой жизни материалам Фанни Каплан точно должна быть сегодня здесь, скорее всего, сейчас именно она и лежит на земле раненой. По результатам позднейших исследований, Каплан к моменту покушения видела достаточно хорошо, так как восстановила зрение после освобождения Февральской революцией и сколько-то смогла поправить здоровье в Крыму. Стреляла она тоже неплохо, по воспоминаниям некоторых очевидцев, и даже тренировалась на станции Томилино, билет на которую был у неё обнаружен в прошлой реальности при её задержании. В Томилино в это время квартировала группа эсера-боевика Г. И. Семёнова. На допросе в прошлой версии истории Каплан объявила, что действовала самостоятельно, но такое допускалось в организации эсеровских терактов, когда ЦК ПСР не хотел объявлять о своей ответственности за какую-то акцию. Но вот находились ли ли у неё именно здесь сообщники, я знать не мог. Хотя тот удачно споткнувшийся и скрывшийся молодой человек уже вызвал сегодня у меня подозрения.

Из толпы выступает человек в форме, представляется военным комиссаром какой-то части и, наставив на меня наган, требует сдать оружие. Но тут вмешивается главное лицо, вокруг которого и вращались все сегодняшние события. Ульянов-Ленин энергично и категорически, даже не так – ка-те-го-ри-чес-ки требует оставить в покое товарища…: "Товарищ, как ваша фамилия?…" — "Кузнецов…" — требует оставить в покое товарища Кузнецова, и нужно срочно доставить пострадавших к доктору. И раненую женщину тоже. Срочно. И он готов немедленно предоставить свой автомобиль.

— Надо бы раненых перевязать, — неуверенно вступает в разговор собеседница Ленина, — крови много потеряют.

— А вы сможете? — поворачивается к ней Ульянов.

— Ну да, я в больнице работаю, кастеляншей, правда, но смогу, наверное, — отвечает та.

Попова, по всей видимости это была она, вынимает из своей сумки какую-то белую ткань, оказавшуюся медицинской косынкой, и перетягивает мне поверх пиджака руку выше раны. Для лежащей на земле террористки, которой была скорее всего Каплан, Попова просит у собравшихся людей какие-нибудь тряпицы, и перевязывает ей раненую руку и ногу.

— Проходите, товарищ, в авто, — торопит меня после импровизированной перевязки Ленин. — Как вы себя чувствуете?

— Терпимо, товарищ Ленин, — отвечаю. — Благодарю за беспокойство. Но может я сам до доктора дойду?

— Нет-нет, к доктору, батенька, архиважно прибыть быстрее. Вы нисколько нас не затрудните, — возразил он и обратился к шофёру, — Товарищ Гиль, поедемте в Кремль, там у нас имеется доктор.