— Правильно ли я понимаю, что вся семья Абрабанель решила связать свою судьбу с американцами?

Ребекка кивнула.

— Даже турки. Особенно турецкие Абрабанели, на самом деле. Дон Франсиско Наси последние несколько недель уже проживает в Грантвилле. Он объявил, что планирует поселиться там навсегда.

Тишина опять наполнила дом, пока собеседники переваривали эту новость. Европейцы в комнате — и швед, и немец, и шотландец — мгновенно осознали последствия. Они не были темными крестьянами, несмотря на то, что разделяли некоторые из их предубеждений против евреев. Эти люди, особенно король, были достаточно знакомы с банковским делом, чтобы понять, что именно предоставило Соединенным Штатам решение Абрабанелей. Грубо говоря, лучшую финансово-банковскую сеть в мире.

— Кредиииты… — мечтательно протянул Густав. Его взгляд заострился. — Под какой процент?

Ответ Ребекка сопровождался настолько широкой улыбкой, что это выражение можно было бы назвать ухмылкой.

— Пять процентов годовых. Для военного займа. Четыре процента для займов на другие цели.

Король чуть не задохнулся.

— Пять процентов? — его бледно-голубые глаза практически выскакивали из орбит. — Го-до-вых?

Ребекка пожала плечами.

— Американцы, — она запнулась, а затем, с усмешкой, продолжила. — Мы, американцы, должна была бы я сказать, убедили Абрабанелей, что большой и стабильный бизнес предпочтительнее случайного однократного куша. — Она очень твердо повторила: — Пять процентов. Для вас, то есть для Густава II Адольфа. Другие обнаружат, что ставка выше…

Она отвела взгляд, пропуская свои густые локоны сквозь пальцы, и скромно добавила: — Подозреваю, что существенно выше.

Внезапно король захохотал.

— Пять процентов! — завопил он, поднимаясь, почти вскакивая на ноги и грозя небесам огромным кулаком.

— Вот это для Ришелье!