— Это как это?

— Когда ученые найдут метод датировки, не исключено, что воспользуются вашим термином. Таких примеров масса, правда, для этого Вам надо печататься в нашей типографии.

— Хо-хо, ради такого дела, считайте, что мы заключили пожизненный контракт, — с улыбкой ответил гость.

Первым прибыл Гиляровский. Рядом сидела незнакомая женщина. Напротив Зверев с Мишениным. Шустро выскочивший Димон галантно помог даме выйти из экипажа. Рядом неловко топтался Владимир Ильич. Во второй коляске, приобняв Катерину, сидел Иван Никитич. Далее потянулся тот люд, что обычно слетается по случаю выхода в свет новой книги. С ними же добрались студенты. Парочка критиков приехали с женами и детьми. Не отстали от них владельцы книжных лавок и завсегдатаи литературных салонов. Навскидку съехались около тридцати человек.

Многие по-свойски здоровались с хозяином. Смоленцев целовал дамам руки.

Внимание привлекла незнакомка. Светлое платье. Дорогое колье. Широкополая фетровая шляпа мягкими полями игриво прикрывала лоб. От этого лицо казалось по-особенному загадочным. В сопровождении Гиляровского дама легко двигалась между гостей.

— Борис Степанович, знакомьтесь, Нинель Дмитриевна, писательница из Санкт-Петербурга. Сейчас живет во Франции. Нинель порадовала нас своим присутствием, — представил спутницу Владимир Алексеевич.

Нинель было около тридцати пяти. Гордая осанка. Густые светлые волосы. Чистая кожа. Во всем чувствовалась порода, что всегда привлекает мужчин. Серые глаза без смущения разглядывали Федотова.

— Очень приятно, Федотов, Борис Степанович, репатриант из Чили. Сейчас инженер, — губы коснулись протянутой руки. — Вы красивая женщина.

— Борис Степанович, и я Нинель Дмитриевне говорю то же самое, — пророкотал репортер, увлекая спутницу к следующему гостю.

То с одной, то с другой стороны дачи слышался женский смех. Ему вторили то мужской басок, то детский голос.

Торжественная часть протекала в тени лип, где причудливым образом стояли изящные столики. Звучали пышные тосты и пожелания порадовать читателя новинками. Критики отмечали привнесенную в детективный жанр новизну. Запакованная в немыслимое количество кружевных тряпок рослая критиканша долго вещала о чистоте русского языка. «Дылде в тряпках» (так по секрету ее назвал Смоленцев) явно не понравилось словечко «отморозки». О федотовской фантастике говорили мало, по большей части просто желали успеха. Сказалась неразвитость этого жанра в России.

Окончилась торжественная часть. Гости разбились по интересам. Кто-то азартно гонял бильярдные шары. Четверо степенных господ присели за карточный столик. Оттуда периодически доносилось: «марьяж», «бескозырка», «игра на стол, господа».