— Точно дурак! — она уткнулась ему в грудь и неожиданно сказала то, что говорить не собиралась. — Леша, Старостин умер. Мне Галя звонила три дня назад, когда ты был в командировке. Обширный инфаркт. Его уже похоронили. Не хотела тебя расстраивать…

— Ладно, — он погладил ее волосы. — Я уже к этому стал привыкать. Пройдет еще лет десять, и не останется никого из тех, с кем я начинал, а нам тогда никакой грим не поможет. Хотя многие уже просто привыкли, что руководство приходит и уходит, а Самохины остаются.

— Недавно видела Кузнецова, — сказала Лида. — Старенький стал и ходит с палочкой. Ему год назад исполнилось восемьдесят. Еще пошутил, что его стараниями тебя все председатели Совмина передают своим преемникам, как символ власти.

— Не меня, а книги, — невесело усмехнулся Алексей. — Раньше они были при мне, а теперь я при них. И министерство на меня спихнули после того как похоронили трех министров, наверное, для того чтобы больше не тратиться на похороны. Я тебе тоже не хотел кое о чем говорить, чтобы не расстраивать. Еще это испортило настроение. Мне сообщили, что нами всерьез заинтересовались на Западе. Информация пришла от англичан, но где англичане, там и американцы. Так что и мне, и тебе увеличивают охрану.

— Да, это паршиво, — согласилась Лида. — Мне и одного телохранителя было выше крыши, тем более что и шофер вооружен. Что этих сволочей привлекло, наш возраст?

— Наверное, — сказал Алексей. — Да и о моем особом положении в правительстве слишком многим известно, хотя причин этого никто, кроме первых лиц, не знает.

— У меня и так почти не было настроения работать, а теперь оно пропало окончательно, — сказала Лида, откладывая кисти. — Сейчас недельное обозрение новостей. Иди включать телевизор. Посижу с тобой и посмотрю, что делается в мире.

Они прошли в гостиную, где Алексей включил телевизор и пододвинул для жены второе кресло.

— Американцы вчера запустили очередной пилотируемый корабль к своей станции, — сказала она мужу. — Пока не началось обозрение, скажи, что там с нашими кораблями. Уже два года никуда не летаем.

— И пока не полетим, — ответил он. — Спутники для разведки, связи и метеорологов запускаем, а пилотируемые полеты — это слишком дорогое удовольствие, которое почти не дает отдачи. Вот закончим с ядерным двигателем, тогда можно будет летать, а химия — это несерьезно.

— И сколько вам с ним еще возиться? — с иронией спросила Лида. — Даже до взрыва никаких подвижек с этим не было. Только слабые реакторы для плазменных двигателей.

— У нас тоже будет для плазменных, только мощность раз в пятьдесят больше, ну и ресурс гораздо больше. Но работы там еще лет на десять. Все, начали обозрение.