— Лично мне такие впечатления и даром не нужны, — сказала Лида. — Если бы кто‑то умудрился заснять, как лавовые потоки сжигают города, я бы такую запись уничтожила. В картинах катастроф есть что‑то притягательное, но они разрушительно действуют на психику. Ты сейчас на работу?

— Нет, останусь с тобой. Все, что нужно было сделать, я сделал, сейчас работают другие. Мне встревать в их работу — это только мешать. Понадоблюсь, свяжутся по комму. Время для моей работы еще не пришло, поэтому сегодняшний день проведем вместе.

— Интересно, как на это отреагируют другие, — Лида встала со своего кресла и перебралась мужу на колени. — Включить телевизор?

— Не стоит, — ответил Алексей, обнимая прильнувшую к нему жену. — Сейчас передают только наше информационное сообщение, все остальные каналы блокированы. По новостному каналу комма можно послушать, что передают наши люди, но лучше это сделать позже. Пока еще никто толком не понял, что произошло.

— А когда поймут?

— Скоро. Мы передаем для своих, но по открытым каналам, так что слушают многие. Только поверить в такое без доказательств… Спутников над Штатами много, поэтому информация пошла, но нужно время определиться, что с ней делать и как теперь жить. И как сказать людям, что прежней жизни пришел конец, а в новой им места нет. Удел большинства стран — это паника, анархия и хаос. В вашей истории, кроме России и Австралии, что‑то похожее на государства сохранили немногие. В Европе такими были немцы. По Латинской Америке у вас вообще не было никакой информации, может, на юге кто‑то и уцелел. Кислотой их сверху не поливали и было достаточно тепло. Вот только питание…

— По Канаде тоже не удалось узнать, — сказала Лида, — а Африкой даже не интересовались.

— А что ими интересоваться, — пренебрежительно сказал муж. — Там и без катастрофы в большинстве стран такое творилось… Тепло это еще не все. Могли и выжить, если опустились до людоедства, но вряд ли их осталось много. И никакой государственности точно не сохранится, по крайней мере в Черной Африке. А большая часть Канады превратилась в ледник.

— Ты не любишь негров? — удивилась Лида.

— Люблю я только тебя, — Алексей поцеловал жену в макушку, — а их мне с какой стати любить? Но и неприязни к ним у меня нет. Дело ведь не в цвете кожи, а в воспитании. И отбирать людей мы будем не по расовому признаку.

— А как вы их вообще будете отбирать? Ну что ты кривишься, мне это действительно интересно. У нас принимали всех подряд, а потом самые бесполезные посылались на те стройки, на которых их выжило очень немного.