Уже поздним вечером мы закончили с перемещением пушек, забрав со стен Белого и Китай-города практически всю легкую и среднюю артиллерию. Исключение составили самые крупные, включая и Царь-пушку. На стены их не поднять, а открывать ворота для одного-единственного выстрела смысла не имело – чего доброго потом не успеем закрыть. Словом, оставили их.

Федор же, как я и обещал московскому люду, облачившись в бронь, забрался на одну из стен Скородома в Замоскворечье. На одном месте он долго не задерживался. Памятуя мои инструкции он перекидывался парой слов с одним ратником, с другим, третьим, кого-то одобрительно хлопал по плечу, и шел дальше. К ночи он намотал верст десять, не меньше, успев побывать практически повсюду.

А под конец мы с Годуновым успели «полюбоваться» заревом многочисленных татарских костров. Вообще-то я пытался уговорить его идти лечь поспать, но он из солидарности отказался, заявив, что тоже желает дождаться возвращения гвардейцев, отправившихся обратно в Вардейку за полевой артиллерией и деньгами. И мы подались к Арбатским воротам Скородома поглядеть, с какой силищей нам завтра предстоит драться. Что и говорить, зрелище не просто впечатляло, но и навевало кое-какие опасения – слишком много этих самых костров светилось в темноте. Так много, что я в первый момент даже невольно присвистнул.

– Что, худо, княже? – тревожно спросил стоящий подле меня Федор.

Я взял себя в руки, презрительно сплюнул в сторону татар и небрежно заметил:

– Думал-то и впрямь силища огромная, а тут нам с тобой, государь, на один зубок каждому.

– Успокаиваешь, – догадался он.

– Есть немного, – честно сознался я, – но в целом далеко не так плохо, как кажется. Могло быть куда хуже.

– А ты не погорячился, когда велел всех на стены Скородома отправить? – вполголоса, чтоб никто не услыхал, осведомился он. – С таким числом людишек нам и Белый город навряд ли удержать, а он вчетверо помене.

– Ты про горожан забыл, – напомнил я. – Они ж понимают, что в случае чего для них места в Кремле не отыщется, поэтому будут стоять насмерть.

– Помереть – дело нехитрое, – мрачно прокомментировал Федор, – а вот отбиться….

– Не забудь, – напомнил я, – завтрашний день начнется не со штурма, а с переговоров. Вот и надо перед ними показать хану, что мы не боимся и готовы биться. Для того я и распорядился назавтра всем горожанам от мала до велика на стены встать. Издали-то одни головы видно, а ратники они или простые мужики – поди разбери. А времени у него для осады нет. Значит, станет поуступчивее, когда речь зайдет об окончательной сумме выкупа. А кроме того есть у меня кое-какие предложения для Кызы, и они, поверь, должны его весьма и весьма заинтересовать, если я хоть что-нибудь понимаю в людях.