– Тока худо там, – выпалил он.

– Ксения? – похолодев, выдавил я.

Скок потупился.

– Груздь, командуй, – рявкнул я и ринулся к спецназовцу, испуганно шарахнувшегося от меня.

Я не помню, как оттолкнул его от коня, как вскочил в седло, как… В эти мгновения я ничего не видел, не слышал, и мало что соображал. Все словно остановилось, да и конь почему-то плелся еле-еле, и я, недолго думая, выхватив из-за голенища нож, с силой воткнул его в бок бедной животины, понуждая перейти на рысь. Вроде тот прибавил ходу, но все равно медленно, очень медленно….

Второй раз кольнуть лошадь я не успел, оказавшись почему-то рядом с одним из шатров. Чудно, но времени удивляться нет. Да и слушать пояснения Вяхи Засада, растерянно стоящего вместе с пятью спецназовцами возле, тоже.

Взял я себя в руки, лишь когда откинул полог и увидел ее….

Глава 36. Ох уж эти женщины!

Глава 36. Ох уж эти женщины!

Первое, что чтало понятным: жива моя лебедушка. Более того, кажется, цела и невредима, коль стоит на своих ногах. А вот дальше стоп-кадр. Оказывается, не один я умник насчет заложников. Русскому мужику и Сунь-цзы читать не надо – он смекалистый. Разок увидел и вмиг скопировал. И в данный момент один из этих смекалистых в том самом синем шелковом халате с яркими цветами стоит в середине шатра позади царевны, размахивает здоровенным тесаком в опасной близости от ее лица, и чего-то истошно орет. Ну в точности как я совсем недавно татарам, даже громче.

Вот оказывается, куда бежал ты от ханского шатра. Ну-ну. И чего ты хочешь, дядя? Ах, чтоб я отпустил тебя. Да ради бога. Чего? Какой засапожник? Я недоуменно посмотрел на свою ладонь, в которой по-прежнему зажато окровавленное лезвие. Ну с этим-то никаких проблем, пожалуйста. Я медленно (ни одного быстрого движения) нагнулся, опуская нож на ворсистый ковер, неспешно выпрямился и продемонстрировал пустые руки.

Но эта зараза не собиралась угомониться или хотя бы убавить громкость, продолжая истошно вопить и требовать, требовать, требовать. Увы, он не просто хотел заполучить для себя коня, но и покинуть шатер вместе с Ксенией, не выпуская ее из своих поганых рук, пока не отойдет вместе с нею на пятьсот саженей. Этого я допустить не мог, ибо тогда вернуть ее обратно нечего и думать. Татары такой козырь из рук не выпустят. И что делать?

– А теперь послушай меня, – неторопливо произнес я. – Даю тебе свое княжеское слово в том, что если ты отпустишь царевну, то выйдешь из шатра живым и невредимым. Тебе дадут коня, нет, двух коней, – поправился я, – и езжай куда хочешь, на все четыре стороны.