– Подумалось, ежели они не увидят хана, то не так рьяно станут лезть его освобождать. Очень уж их злило, что он связан, да еще и рот заткнут, – пояснил он мне.

– А рот зачем велел заткнуть? – осведомился я и усмехнулся, услышав, что Кызы-Гирей поначалу просто бранился, но затем принялся отдавать какие-то команды на татарском.

Что за команды, Груздь не понял, но на всякий случай велел вставить хану в рот кляп. А чуть погодя, поняв, насколько это зрелище бесит крымчаков, распорядился подогнать крытую колымагу и усадил в него всех троих. Авось она все равно стоит подле телеги с бочонками пороха и если что, разницы нет, никому из троицы не выжить.

Успел Груздь распорядиться и насчет Годунова, приказав Метелице усадить государя в другую карету. Ну и командир телохранителей молодцом – ничего не забыл, не перепутал, поместив Годунова именно в одной из трёх, над которой весь день накануне трудились каретники, размещая тонкие, но прочные закаленные листы стали в дверцы, позади, впереди, словом, со всех сторон. Получились эдакие маленькие броневички. Две кареты предназначались для бывших пленниц, а одна – для Федора. Ее, разумеется, откатили от телеги с порохом как можно дальше, почти вплотную к ханскому шатру. Там же сидел и отец Исайя, которого умница сотник отдал под опеку все того же Метелицы, строго-настрого запретив выпускать наружу.

Нет, ну какой молодчага! Готовый командир полка. Не иначе, гены сказываются. Все-таки потомственный военный из князей Ржевских, хоть и захудалых, из младшей ветви. Видел бы сейчас парня четвероюродный дядька, некогда выгнавший его со двора и заявивший, что у него таких родичей полон двор с хвостами бегает. Кажется, он еще посоветовал Груздю приходить, когда и тот хвост отрастит. Ну-ну. Сдается, в скором времени ему самому придется на поклон к будущему воеводе идти.

Упомянув о Федоре, сотник коротко уточнил:

–Тебя государь звал, княже. Просил немедля, как токмо ты появишься, к нему….

Я тоскливо покосился на нарядную карету – нельзя мне туда, отказать придется. Ох, припомнит он мне мое ослушание, как пить дать припомнит, но твердо заявил:

– Скажешь ему, что никак не могу, недосуг. Чуть погодя, когда с ханом перетолкую. А чтоб он не переживал за свою сестру и невесту, сообщи: Марина Юрьевна жива-здорова и Ксения Борисовна… тоже… в порядке, – выдал я после короткой заминки, решив не говорить ничего лишнего. – Пока они под охраной людей Вяхи Засада, но скоро их привезут сюда, я распорядился. Да Метелице тихонько накажи, что если государь захочет вылезти из возка и пройти ко мне, не выпускать ни в коем случае, удерживая, если потребуется, насильно. Сам видишь, что творится.