Невзирая на дамские капризы, хоромы оформили на Веру. У меня она долго не задержалась, всего неделю прожила в квартире. Девчонка нисколько не мешала, и я готов был наблюдать ее еще, однако Вера уперлась. Нина Ивановна тоже замучилась с уговорами не спешить домой. И так заходила, и этак, но дочка категорически шла в отказ. И переезжать к маме не захотела, только фыркнула. По ее мнению, две беременные бабы на одной кухне — это полный зашквар. В смысле, жесткое перегорание мозга и явный перебор.

— Значит так, товарищи, — сказала она тогда скучным голосом. — Скажите мне на милость, что я здесь делаю? Торчу тут, как три тополя на плющихе.

— Со здоровьем не шутят, — заметил я примирительным тоном. — Каждый должен заниматься своим делом: КПСС — своей славой, милиция — борьбой с нашим покоем, акушер должен постоянно рожать. А от визита к врачу еще никто не пострадал. Ты тоже.

— Дед, ну что ты начинаешь опять? Нормально же сидели, — взвилась Вера упругой веткой. — Мне боязно туда ходить!

— Почему?

— У каждого из нас есть своя Аннушка в шкафу, — изрекла она туманную метафору. — Только жить в это мире не вижу смысла, зачем? Чувствую себя нормально, рожать еще рано.

Крыть мне было нечем, аура Веры выглядела цельной. Она светилась глубокой зеленью, насыщенной и яркой. И никаких очагов болезни в организме! Даже намеков не наблюдалось. Когда аргументы насчет здоровья кончаются, лучше не спорить. А в пограничных моментах лучше заткнуться, последнее слово все равно останется за женщиной. Тут без вариантов — всякое новое слово, сказанное мужчиной, является началом нового спора.

Вслух этого не сказал, однако Вера продолжила мою мысль:

— Никакого сердечного заболевания у меня нет! Это козе понятно.

— Думаешь? — засомневалась Нина Ивановна.

— Уверена, — кивнула та, сохраняя серьезную мину. — С папиросами я завязала еще в прошлом году.

— Как же так, доченька? — поразилась Радина. — Ты курила?

— Слушайте больше, — ответил за Веру Антон. — Она и бухать тогда бросила.

Нина Ивановна неуверенно улыбнулась. А потом догадалась:

— Дурацкие шутки черного юмора?

— Мамуль, давай называть вещи своими именами, — твердо заявила Вера. — В той жизни я умерла не от сердечного приступа. Меня банально убили, а почему, уже не разберешь.

— Хм, — крякнул Антон.

Последние дни парень сохранял выдержку, хотя внутри себя волновался. Это я видел ясно. И беспокоила его не предстоящая смерть Веры. В сердечную болезнь не верилось, хоть лопни, уж ауру различать он умел. Волновался Антон за девчонку в том смысле, что ей нельзя нервничать. И лучшим исходом парень считал возврат раздраженной женщины домой, в естественную среду обитания.