— Вы врач? Детский врач?

— Да, я имею частную практику.

— А почему вы тогда в тюрьме, если вы врач?

— Потому что меня туда посадила буржуазная революция, — устало ответил Дубровин, не удивляясь глупым вопросам Керенского.

— А за что она вас туда посадила?

— А я не знаю. За то, что я монархист, видимо. Но не только, — с горечью произнёс Дубровин.

Он внезапно поднял голову и голосом, дрожащим от слабости, но полным истовой веры, стал говорить.

— А также за то, что я патриот России и русофил. Мне приписывают национализм, но в чём он отличается от патриотизма? Разве я против инородцев? Разве я считаю, что русские лучше их или пропагандирую это? Я осудил еврейские погромы. Об этом напечатали в нашей газете «Гроза», а также в других печатных изданиях. Русские никогда не притесняли другие народы, они все сохранили свою численность. Вспомните англосаксов и немцев, вспомните испанцев и французов. Разве они также относились к покорённым народам, как и мы?

Почти все народы и народности, населяющие Российскую империю, освобождены от воинской повинности. Только добровольцы из их числа воюют бок об бок с русскими солдатами на фронтах. Возможно, не все они имеют сейчас равные права, но разве мы против этого? А что сейчас? А сейчас по улицам Петрограда нельзя пройти с плакатом «За Россию!», «За Родину и Отечество!», «За русский народ!». Сейчас приветствуются только лозунги: «Даёшь революцию!», «Даёшь свободу!» и «Даёшь интернационал!»

Россия никому не нужна и, в первую очередь, своему народу. Как мы до этого докатились, я не понимаю? Как можно было прийти к этому? Каждый сам по себе. Моя хата с краю, ничего не знаю.

Монархисты передрались между собой, союза правых партий больше нет, они уничтожены и, главным образом, благодаря Пуришкевичу, этому воистину мерзкому типу и двуличному предателю. Стыд и позор нам! Стыд и позор! Что происходит? Фабриканты жаждут новой власти, смысла которой не понимают и сами. Крестьяне — земли, рабочие — хорошей жизни. Солдаты и матросы — демобилизации и анархии. Всяк тянет к себе, совершенно не думая о других. Даже церковь не понимает, что происходит и что будет дальше, она тоже решила либеральничать.

Алекс Керенский сначала спокойно, а потом всё с больше возрастающим удивлением слушал откровенный и яростный спич лидера монархистов, искренне верящего в свои слова и говорящего правду. А Дубровин, уже не обращая никакого внимания на Керенского, изливал в пустое пространство комнаты для допросов свою израненную душу.

— О! Я вполне понял, как ничтожны, бездарны и бессильны наши общественные деятели и политики, наши имена и авторитеты. Они ничего не понимают, как не понимали до сих пор и ничему не научились. Ведёшь с кем-нибудь переговоры и не понимаешь, кто он: деятель или пустое место. Россия погибла, наступило время ига. Неизвестно, сколько продлится это время. И это иго будет горше татарского! — Дубровин снова сгорбился на табурете и закрыл руками голову.