По сравнению с воинством Ричарда, где каждый отважный воитель кичился собственной доблестью, а приказов мало кто слушался, армия германского императора представала прямо-таки образцом муштры и организованности…

Штурм начался около полудня и закончился к шести вечера, когда с грохотом пали главные ворота. Султан с малой свитой сумел улизнуть из города, чтобы спустя несколько дней униженно притащиться на поклон к победителям. Как подозревал германец, попытка воспрепятствовать Барбароссе обойдется Орхану и его подданным очень и очень дорого – припасами, золотом и всем, что потребуется армии. Не говоря уж о том добре, которое франкские рыцари позаимствовали в городе.

Де Фармер и Мак-Лауд принимали участие в штурме. Двое сорвиголов зазывали и его, но германец отказался наотрез – хватит с него ратных подвигов, метаний под стрелами и копьями, и рискованной игры со смертью. Вернулись герои-крестоносцы ужасно довольными, притащив с собой уйму подвернувшегося под руку барахла, ценного и не слишком. Ненужное тут же продали в лавки воинских маркитантов, прочие трофеи оставили себе. Мишель и Дугал в качестве мародеров еще поскромничали, Гунтер видел повозки, до отказа набитые трофеями и еле передвигавшиеся.

Франкское войско пятый день стояло в весенних садах, отдыхая после боя. Конья горела, а султан Орхан мрачно выслушивал условия, на которых европейские захватчики соглашались вернуть его же собственную столицу. И, наверное, мысленно проклинал себя за решение бросить вызов Барбароссе. А старый император веселился вовсю, притворно вздыхая и сочувствуя бедам правителя Коньи.

* * *

Четыре месяца путешествия через пустынные края Малой Азии, вдоль незримой границы Византийской империи и Румского султаната, наглядно показали мессиру фон Райхерту, как выглядит средневековая армия на марше. Многоголовый, топочущий сотнями копыт зверь неуклонно влачился по разбитым дорогам и бездорожью к югу, к берегам Средиземного моря. За конницей грохотала пехота и надрывно визжало колесами охвостье многочисленных обозов. Передвижной город с лавками, мастерскими, кузницами и походными часовнями. Гунтеру казалось, армия движется страшно медленно. Однако те, кто минувшей осенью преодолел Венгрию, Фракию и Болгарию, уверяли, что на самом деле войско перемещается довольно бодро. Константинополь в лице новой императрицы и Синклита – может, не слишком охотно, скрипя зубами и подсчитывая истраченные безанты – выполнил обязательства, подписанные покойным Андроником, предоставив крестоносному воинству корабли для переправы через Босфор и знающих проводников по азиатским землям. Уклонились ромеи только от обещания поддержать крестоносцев воинскими силами, заявив, якобы не могут распылять свою армию и верят в доблесть франков.