Марковцы, именно марковцы, были, по сути, рыцарским орденом. Их звали «те, кто красиво умирают».

«Точно эти люди знают какую-то тайну. Точно обряд какой-то они совершают, точно сквозь жизнь в обеих руках проносят они чашу с драгоценным напитком и боятся расплескать ее, – так, примерно, писали о марковцах в современных военных газетах, чьи ветхие подшивки я благоговейно перелистывала в Исторической библиотеке. – Сдержанность – вот отличительная черта этих людей. У них есть свой тон, который делает музыку, но этот тон – похоронный перезвон колоколов, и эта музыка – „De profundis“. Ибо они действительно совершают обряд служения неведомой прекрасной Даме – той, чей поцелуй неизбежен, чьи тонкие пальцы рано или поздно коснутся бьющегося сердца, чье имя – Смерть. Как пилигримы, скитающиеся в сарацинских песках, мыслью уносящиеся к далекому Гробу Господню, так и они, проходя крестный путь жертвенного служения Родине, жаждут коснуться устами холодной воды источника, утоляющего всех. Смерть не страшна. Смерть не безобразна. Она – прекрасная Дама, которой посвящено служение и которой должен быть достоин рыцарь»72.

Черный мундир марковцев и означал эту готовность к смерти, белые навершия фуражек и белые канты – беззаветную веру в воскресение России. Да, Смерть являлась к марковцам «нежной, бледной, в пепельной одежде». Как к юному капитану Гурбикову под Крюковым, что обратил в бегство с семерыми своими стрелками роту большевиков. Губрикову, умершему со словом «Вперед!»

Дроздовцы были монархической организацией, быть может, более последовательной, но марковцев отличал высокий мистицизм, а это в монархическом служении ведущая нота. Да, граф Келлер, да, князь Ливен, и Каппель, и Краснов, и Дитерихс, и Врангель, чьи убеждения были более поверхностны, но неоспоримы, – монархистов, средь них самых кристальных, было не счесть в Белом движении73… Но Марков, сейчас был нужен именно Марков…

Верный выбор отдания чести. Он все делает наилучшим образом, Государь Николай Павлович. Показался ли он мне бледнее обычного от переживаемых им сейчас чувств, или же его просто бледнил этот черный, без единого украшения, наряд?

Впрочем, одно украшение, хотя, конечно, украшением это можно было назвать лишь с натяжкой, я заметила, когда Государь поднял руку, передвигая микрофон.

Кисть его обвивали чётки. Также – отличительная примета марковцев: черные вязаные чётки, монашеские чётки. Вервица74.

Вернее верного оказался и выбор маленького короля Франции, не по своим летам серьезного, что-то, безусловно, уже сумевшего глубоко осознать.