– Это в самом деле остроумно. И полагаю, что вы изрядно оба посмеялись, когда все обдумывали. Но мне как-то мешает сейчас простодушно веселиться обещанное следующее событие. Я же не знаю, чего ты ждешь. И сие немного нервит.

– Я же сказал, на сей раз никаких потрясений.

– Ой, не доверяю я тебе. Пройдем, без двух минут три. Я еще успею что-нибудь подыскать в баре. Что ты хотел бы? Может быть, учитывая все сопутствующие обстоятельства, рюмку драмбуйе? Все ж таки самое наше монархистское питьё.

– Изыски и символы, все после, – отмахнулся Роман. – А сейчас довольно с нас джина или виски с содовой.

– Мы с тобой эдак не сделаемся горькими пьяницами? – Я не вполне шутила. Мне в самом деле не нравилось, сколько он в последнее время пьет.

– После этого сентября жизнь, Бог даст, войдет в колею. А пока скажи спасибо, что я не поддался твоему и Никову дурному примеру и курить не начал.

– Ой, а можно я поддамся своему дурному примеру? – Я между делом достала из бара сифон и новые стаканы. Виски так виски. Воротится Ник, выпьем драмбуйе.

– Да мне-то что. Вот через неделю начнут твои ворочаться, а комнаты продымлены. Инна Ивановна мигом заметит.

– Всегда можно свалить на гостей. Рейн здесь курил… Гмм, кстати о Его Преподобии. То-то он мне не сказал тогда, где остановился, перед отбытьем в Ватикан. В Кремле он останавливался, в гостевых палатах. И летел – с поручениями. Горе мне, сплошные заговорщики вокруг!

Закурить я, впрочем, не успела.

Пестрое мельтешенье в пустой линзе и треск вдруг сменились музыкальной заставкой и первыми кадрами выпуска.

На сей раз перед нами в самом деле явились пейзажи Версаля. Но полюбоваться симметрией геометрических деревьев (кстати, долго же я не могла их оценить, с нашей семейной любовью к английским паркам) и построек я не успела.

Волей режиссеров вещания и операторов мы перенеслись во внутренние покои дворца. Рассматривать интерьеры, впрочем, тоже оказалось некогда. Мое внимание сразу как клеем приклеилось к двоим, сидевшим рядом за небольшим и простым столом в стиле Людовика XVI, доска которого была сплошь уставлена микрофонами с эмблемами различных газет, радиостанций и прочая таковая.

Уже совершив при встрече торжественный «размен» мундирами, на сей раз оба остались при своем. Но, Господи помилуй! Еще говорят, будто вещи не умеют разговаривать!

Их одежда не просто говорила – она витийствовала. Пока они еще хранили молчание – какие же красноречивые речи она произносила…

На Государе был черный, с белыми вставками, мундир марковца.

Марковцы… «Странный и неповторимый облик» полка, заданный верным из верных белых монархистов, генерал-лейтенантом от инфантерии Сергеем Леонидовичем Марковым.