– Талант… Несомненный талант… – произнесла рядом со мной тощая строгая дама в очках, обращаясь к своей внушительной комплекции приятельнице тех же лет.

– Техника еще… Гмм… Вы же знаете, дорогая, этих талантливых, над ними вечно надо с палкой стоять. Но…

Эти толстая и тонкая, несомненно, преподаватели Академии Художеств.

Я заметила Романа, уже одного, и было хотела обратить на себя его внимание. Но тут по толпе пронесся характерный шелест, всегда предваряющий появление самого высокого гостя.

Давно ж я не видела Ника не в новостях, а вживе. И еще давнее не видела его в цивильном платье. Пожалуй, с того самого пикника, где он был попросту в зюйд-вестке и чёртовой коже. А все ж мундир ему больше к лицу, чем белая манишка и атласные лацканы.

– Я горжусь тобой, дорогая. – Ник поцеловал сестре руку. Судя по тому, как ярко Валерия вспыхнула, впервые в жизни. Все, признал строгий брат, что больше уж она не девчонка, взрослая дама. Да и то – без пяти минут королева, как тут не признать. – Поздравляю с успехом. Кстати, я намерен повести с Елизаветой Андреевной речь о покупке твоей работы для Готической библиотеки86. Подходящее для нее место. Если, конечно, не найдется лучшего покупателя. С господином Абрикосовым мне тягаться трудно.

Ник, как всегда невозможно обаятельный, улыбнулся польщенному Абрикосову, стоявшему поблизости.

– Ваше Величество, не скрою, собирался тоже затеять разговор, но отступлюсь. Эта картина должна висеть в исторических стенах. Если же госпожа Бегичева спросит чрезмерную для вас цену, мы, в Собрании, будем почтительнейше просить позволения преподнести картину Вашему Величеству по подписке.

Ну да, ну да, а еще в раме из якутских алмазов. Я проглотила смешок. Успех. Великолепный, безусловный успех.

– Как все трогательно, не правда ли?

У меня сложилось впечатление, что Костер излишне приложился к шампанскому – очень уж взбудораженный был у американца вид. Или просто царей никогда не видал вживе? Нам-то не привыкать стать, мы Высочайшим вниманием избалованы не только в столицах. Ник на подъем легок.

Филипп Орлов все еще стоял со мною рядом. И с каким-то странным вниманием глядел на Костера.

– Это наш гость из Соединенных Штатов, журналист и славист Юджин Костер. А это историк Филипп Орлов.

– Вот как, вы – американец? – Орлов словно бы немного удивился. – Тогда вам едва ли докучают с курьезным обстоятельством, что вертится у меня на языке. Но не примите за обиду, не могу удержаться. Вы просто удивительным образом похожи на одного из красных вождей.

– Как же его звали? – Костер нервно облизнул губы. От вида заострившегося языка, быстро скользнувшего меж мелкими белыми зубами, меня отчего-то передернуло. Я ощутила, будто мое сердце пару раз стукнуло как-то неровно.