– Это как же помогать? Самой, что ли, от обеда отказываться?

– Да ни боже мой! Как ты подумать-то такое могла?! Есть надо, есть полезно и есть правильно. Но в меру! То есть утробу в строгости надо содержать. Поначалу, конечно, сурово поступать нужно, без жалости, потому как утроба у тебя уж больно сильно избалованная. А потом суровость можно будет и поумерить, а уж совсем потом, когда почувствуешь, что она тебе подчиняется, тогда можно будет чем-нибудь и побаловать… Ну помнишь, как я вам про щенков объяснял? Если он приказ хорошо исполняет, надо ему кусочек лакомства дать. Но опять же в меру, сама знаешь – если щенка одними лакомствами кормить, что будет?

А вот теперь – самое главное. Утроба строгости не потерпит, дальше бунтовать станет: опять заставит руки все подряд в рот тащить, сны соблазнительные насылать, голодом пытать. Не поддавайся! Так и знай: война это. И в этой войне ты должна победить. А потому перво-наперво от всего съедобного держись на таком расстоянии, чтобы руками не дотянуться было. Под подушку на ночь еду кладешь?

– Кладу…

– Оставляй на улице, где никто не найдет.

– Да-а, Ворон везде отыщет…

– Клади повыше, чтоб ему не дотянуться. Как проснешься, под подушкой ничего не найдешь, да захочется на улицу выйти, так первым делом вспоминай: там темно, холодно, страшно, по углам нечисть шастает, у ворот отроки бдят – смеяться станут. А святоша наш решит, что тебя черти по ночам носят, и отец Михаил епитимью строгую наложит, на хлеб и воду велит посадить. Но ежели все-таки ноги твои, чревом ненасытным понукаемые, тебя на улицу вынесут, поворачивай не в ту сторону, где еда, а прямо к нужнику – клин клином вышибают. И со снами соблазнительными то же самое. Вот вас из самострелов учат стрелять. А ты приучи себя: как только еда приснится, сразу во сне хватаешь самострел и в нее, в еду эту, стреляешь. А потом щенка своего на нее натравливаешь. Так прямо и говори: «Кусок, взять!» Она, болтом пришпиленная, сбежать не сможет, тут-то он ее и…

Аринка чуть не прыснула при этих словах. Посмотрела на Андрея – он тоже смеялся. Глазами одними – лицо его совсем неподвижно оставалось. Глазами же и показал ей, мол, пойдем, не надо мешать. Аринка согласно кивнула, и они вышли из-за клеток. Так захотелось вдруг позвать его куда-нибудь в такой же вот уголок, как нашли Прошка с Млавой, – посидеть рядом на бревнышке или просто постоять, глядя на реку! Уже чуть было и не сказала, да тут увидела спешивших к ним Аньку и Машку – не выдержали девчонки, следом пошли. Арина замахала им издали, чтоб не подходили, а то растрещатся, спугнут тех двоих. Пусть уж Прошка там с несчастной Млавой побеседует – вроде как хорошо у него получается.