– …Да… меня же послали…

– Сгинь, Нечистый!!! – голос отца Михаила вдруг стал ясным и твердым, глаза превратились в жгучие уголья, казалось, сама смерть в испуге шарахнулась от него в сторону. – Изыди!!! Отвергаю тебя, как Господь наш Иисус Христос отверг искушения твои в пустыне!

Мишка начисто растерялся, он ожидал какой угодно реакции на свои слова, но только не того, что произошло.

– Отче! Да что ж ты такое… ты же меня столько лет…

В горле священника снова заклокотало, из перекошенного рта по бороде потекла кровь. Он схватился рукой за грудь, но горящий взгляд, направленный на Мишку, оставался все так же тверд. И стало вдруг понятно, что не рану от стрелы, пробившей тело насквозь, пытается он зажать, а нащупывает крест, не находя его на привычном месте, из-за того, что лежит на боку.

Что можно было сказать, какие слова найти, чтобы остановить этого бойца за Веру, поднявшегося в свою последнюю атаку – атаку духовную, потому что плоть уже почти умерла? Не было у Мишки таких слов и не могло быть, но они пришли оттуда, где в его атеистическом понимании не было ничего – из-за рубежа между реальностью и виртуальностью, который был виден ему одному, позволяя манипулировать окружающими и даже, про себя, снисходительно посмеиваться над «темными суевериями».

– Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым… – выдохнул Мишка прямо в синюшное, перемазанное кровью, искаженное лицо друга и Учителя (да, для него сейчас он был Учителем, именно так – с большой буквы!). – И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденного прежде всех век, – никогда еще он не произносил слова Символа Веры так – из глубины… может быть и души, хотя вовсе не был уверен в ее наличии – просто из глубины… нет, только не разума, наверно, правильнее было бы сказать из глубины своей сущности, чтобы это ни означало. – Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша…

Мишка говорил и пропитывался пришедшей откуда-то уверенностью: подействует, не может не подействовать, когда ТАКИЕ слова произносятся ТАК! И действительно, из взгляда отца Михаила начали уходить ненависть и отторжение. Священник наконец-то нащупал свесившийся на сторону крест, сжал его в руке, но не расслабился, как можно было ожидать. Казалось, что эмоциональный взрыв, который должен был отнять у него последние силы, наоборот, прибавил их. Откуда, из каких резервов организма вытянула эти силы неистовая воля монаха, можно было только гадать.