Что ж.

Завтра, к полудню…

* * *

Медведь потешился на славу.

Два человека, три лошади. И злобный, как хорек, Хорь, который обнаружил, что птичка улетела.

Ни бабы, ни веревки.

По лесу неслись такие ругательства, что листья с деревьев опадали. Впрочем, кроме листьев, никто и не реагировал.

Устинья уже была достаточно далеко и не слышала, наемники, хоть и были рядом, и не такое слыхивали. А медведь…

А медведь был доволен и счастлив.

Он и с собой мясо унес, и знал, что большая куча мяса осталась в лесу. И он завтра еще за ней придет.

Он наестся и уляжется спать. И будет крепко спать до весны.

Зов не обманул.

Хороший зов, правильный.

Медведь его запомнил. Случись что – он снова придет. Мясо – тоже хорошо. Правильно.

И медведь с удовольствием заглотил кусок конины.

* * *

Устя вышла к Ладоге достаточно быстро. И едва не расплакалась от облегчения.

Да, река, пока еще не город. Но – государыня Ладога! Широкая, раздольная, свинцово-серая в ночной темноте. А еще… холодно!

В лесу тоже нерадостно, но рядом с рекой и вовсе грустно. От нее влага, сырость, промозглость…

Так что Устя кое-как спустилась к воде, благо берег был пологий, и от души напилась. Потом съела хлеб и еще попила воды.