Впрочем, лось тоже не подарок. Не видели вы, как эти зверюги носятся по лесу во время гона. Навсегда бы зареклись им навстречу попадаться. А какие у них копыта! С одного удара – и череп волку проломят! От таких любой тать наутек кинется.

Или поспешит спрятаться внутри заимки.

Такое тоже возможно. Но…

Устя видела дверь.

И видела засов изнутри.

Большой, тяжелый даже на вид. Ежели задвинет она его, никто внутрь не попадет. Заимку так ладят, чтобы даже медведя та дверь выдержала. Разное оно случается. А что с ними там снаружи будет… А пусть будет! Это не ее печаль!

Надо только все рассчитать как следует.

Устя покосилась еще раз на руки, на засов – и прикрыла глаза, вообразив себя дохлой мухой. Она не дышит, она в обмороке, она бледная, у нее не участилось дыхание, не дрожат ресницы, она ничем себя не проявляет.

Вообще ничем.

Она глубоко и расслабленно дышит. И ищет на самой грани сознания.

Почему-то ей кажется, что неведомое существо – плотоядное. И Устя что есть сил показывает ему картинку – домик, лошади, люди рядом.

Добыча.

До-бы-ча…

* * *

Хорь вошел в домик, оглядел девку хозяйским взглядом.

Хороша.

Хотя и тощава чуточку, он покруглее любит. Баба ж, она должна быть как перина. Пышная, гладкая, чтобы рукам было где разгуляться. А эта пока еще не доросла. И сзади у нее вроде как есть, за что подержаться, и спереди, чего пощупать, но маловато, на его вкус.

Заказчик сказал, что можно девку попугать, чтобы спасителям на шею кидалась да радовалась, но Хорь как-то сомневался.

Бабы же…

Случилось у него такое, попала к нему под руку одна баба. Вот вся, как ему нравится. Даже рыжая… любил Хорь рыжих. Вот таких, чтобы с веснушками, беленьких, словно сметанка, сладкая, ровно сливочки, а ежели баба еще и голубоглаза, это самый смак.