Точно его будет! Не злилась бы она так, когда б не ревновала, а она и злится, и ревнует, и всяко…

Фёдор почти и не обиделся даже.

Хороша!

* * *

А по снегу летел бодро и весело санный обоз.

Летел в Россу, вез с собой купленные Истерманом вещи, книги вез, коллекции разные, мощи вез…

И никому не ведомо было, что ехала в санях на Россу смерть. Тихая, страшная, такая, что стоит лишь коснуться одного из предметов – и вырвется она наружу, и пойдет гулять, выкашивая города и села, и не будет от нее спасения.

Волхвы помогли бы, да ведь и волхвы не всесильны! И они везде не поспеют, всем и сразу-то не помогут…

Истерману – что?

Он свое черное дело сделал да и остался в Джермане, еще чего прикупить да, как реки вскроются, тоже на Россу отправить. Деньги есть у него, куда торопиться? Надобно лучшее отобрать, да поторговаться, да по стране поездить…

Истерман планировал на Россу приехать, когда уйдет смерть. Сама она уходит. Сама вспыхивает, сама исчезает, так-то.

Он подождет.

И Орден подождет.

И ведьма…

У всех были свои планы. А в палатах царских к свадьбе спешно готовились, и плелось кружево судьбы, и постукивали коклюшки все чаще, все звонче.

Сидела у окна Устинья, дочь боярская, на снег смотрела.

Три дня уже осталось ей продержаться, три дня всего, да не о том она думала.

Сидела, смотрела на снег – и чуялось ей недоброе вдалеке, да вот беда – не обучена она, понять своих ощущений не могла…

И Велигнев чуял.

Знал, что наползает на Россу что-то страшное, и готовился как мог. Помощь послал, весточку подал, клич среди своих кинул…