Но и просто бензина на тренировки Дюжины не жалели. Не экономили средства для вывоза пилотов на заводы, где летчики даже по паре смен отстояли на конвейере. Цепочку сборки «сухих» — от выгрузки алюминиевых отливок до пробного запуска мотора — наблюдали собственными глазами. Пилоты могли стоять на конвейере потому, что большую часть гибки-штамповки выполнял станок, а человек только следил, чтобы все шло правильно, и для такой должности хватало суточного инструктажа с зачетом по технике безопасности.

В Дюжину не попадали ни случайные люди, ни обычные лентяи, слов «неинтересно» или «оно тебе надо?» здесь не говорилось. Так что из небольшой заводской практики пилоты узнавали достаточно, чтобы помочь механику с чем угодно. Более того, негласно считалось хорошим тоном вместе с техниками выловить редкий дефект, пускай даже перебрав двигатель по винтику за бессонную ночь. В четвертом авиаполку именно такая ситуация породила специальный приказ: «Всем пилотам отойти от работ». Чтобы выспались перед операцией.

Наконец, пилотам обязательно показывали захваченные вражеские самолеты, и все, абсолютно все фильмы, где летали хотя бы воздушные змеи. На Дюжину работал специальный маленький отдел в Управлении Обучения ВВС РККА — десяток старых воздушных волков, негодных в небо по здоровью. Ветераны то пили чай за столиками с табличкой «консультант ВВС», то пересматривали тысячи метров кинопленок. Испытания, учебные стрельбы, фотокинопулеметы с боевых вылетов и полярных экспедиций, опутанные струями дыма модели самолетов в аэродинамической трубе… Смотрели, обсуждали, диктовали мнения. Раз в неделю показывались глазному доктору — систему ставил даже не Корабельщик, систему ставили обстоятельные берлинцы, подумали о зрении тоже.

В любой момент любой пилот Союза, любой авиаконструктор, мог приехать в домик на Хорошевском или Тиргартене. Попить со стариками чаю, обрисовать проблему. Их коллективный разум рано или поздно находил в памяти необходимый фрагмент фильма на любую авиационную тему. Ради чего, собственно, и содержался отдел, обозванный Корабельщиком непонятно: «деревня Старые Загугли».

Понятно, что после участия в сборке собственной машины, после каждодневного ухода за ней вместе с механиком, после десятков часов наблюдения и пилотирования в аэродинамической трубе, пилоты четвертого истребительного чувствовали самолет продолжением собственного тела.

Ради чего, собственно, и расходовал Союз громадные деньги на подготовку Дюжины. Много таких пилотов не прокормишь, но много и не надо.