— А если они заметят нас? Вынудят к посадке? Их больше. Думаю, свои разногласия они тут же забудут.

— Облезут, — хохотнул пилот. — И неровно обрастут. Вы знаете, синьор, какое важное преимущество имеет паровой двигатель, кроме бесшумности?

— Мощность не зависит от высоты, так пишут в наших авиационных изданиях.

— Правильно пишут. На рекордных самолетах с керосинкой компрессор забирает всю грузподъемность. На обычных обязательно иметь нагнетатель, а это дополнительный и весьма тонкий механизм, требующий настройки и ухода.

Пилот показал большой палец:

— Ха, синьор! Нам плевать на все эти проблемы! У меня мощность почти постоянная! Мой «паровоз» может прямо сейчас подняться тысяч до десяти. Даже на двух тысячах, вот как мы сейчас, я дам преизрядную фору этим тряпкопланам.

— Вот зачем вам закрытая кабина. Я думал, от непогоды.

— От непогоды тоже удобно, sinor. С закрытой кабиной достаточно кислородной маски, но вот одежду надо получше. Холодно, уже на трех тысячах ночью мороз, как в Sibir.

Пассажир только усмехнулся. Что ты знаешь о Сибири, пухлый итальянец!

— А пары поднимаются за сколько? Если вдруг надо срочно взлетать? Полчаса?

— Что вы, синьор. Пять минут!

— Как же так получается?

— О, синьор! Котел представляет собой тонкую трубку, свернутую в спираль. Дал газойль в горелку, и через пять минут необходимое давление, а уже через десять минут можно лететь.

— Много газойля уходит?

— Нам на три-четыре часа полета, на восемьсот километров, хватит сорок… Ладно, вру: пятьдесят литров. Несколько после полуночи мы рассчитываем прибыть в Тарнобжег. Меня загрузят, я сразу же вылечу обратно, если будет на то воля Dio Madonna.

— Даже не буду спрашивать, кто автор идеи.

— Scuzi, sinor, я не отвечу. Специфика профессии. — пилот извинительно улыбнулся. — Или отвечу так: один человек.

— Человек?

— Человек. Мало ли, что у него потроха железные. Я видел таких мудаков, что все потроха людские, а душа дьявольская…

Вдруг пилот сделал быстрое плавное движение штурвалом и нажал педали поочередно. Мир вокруг поднялся на ребро, и пассажир увидел далеко слева, со стороны пилота, в направлении Польши, резкие вспышки — словно бы молния бьет и бьет в самую макушку холма, только молния не синяя, а ярко-зеленая.