Садясь в экипаж, Сергей Александрович улыбнулся молоденькому адъютанту, держащемуся чуть холодно после сцены с хором. Тот повёл плечом с видом обиженной кокетки, но вскочил в качнувшуюся повозку вслед за шефом.

Глядя на своего любимца, обижено надувшего красивые губы, Великий Князь промурлыкал негромко…

Всем своим видом он обещал что-то необыкновенное, и адъютант чуть улыбнулся в ответ…

– … Великий Княже! – обмен взглядов прервал какой-то неказистый мужичок, возникший ниоткуда и метнувшийся чуть не под самые колёса лакированного экипажа. Весь его вид вызывал неприятие, напоминая о существовании той, неправильной России, существующей где-то в сухих статистических заметках и газетных строках.

– Христом Богом! – вцепившись в подножку, он дикими глазами глядел на Сергея Александровича. Бесцветная его кудлатая бородёнка моталась на сероватом измождённом лице старым мочалом, – Помогите! Голод у нас, Вашество…

Подоспевшие наконец охранники вцепились в просителя, пытаясь заломать ему руки, но он цепко впился в подножку, едва ли не дробя её на крошево. Наконец, изловчившись, мужичку аккуратно двинули в печень, и наконец-то вывернули руку, уводя прочь.

– Ивантеевские мы, вашество! – донеслось до Великого Князя, – Христом Богом… голод!

Ожёгши начальника охраны взглядом, от которого тот покрылся крупным потом, Сергей Александрович откинулся назад и замолчал. Адъютант вздохнул еле заметно, но чувствуя ситуацию, постарался слиться с обивкой экипажа. Какой момент…

По приезду на Волхонку Сергей Александрович немного оттаял, и грозовое его настроение сменилось сумрачным. Пройдясь по стройке музея Изобразительных искусств, и убедившись, что любимое детище его в надёжных руках, он окончательно отмяк, и свита тихонечко выдохнула. При всех достоинствах Великого Князя, человек он тяжёлый и характерный.

С удовольствием подискутировав с многознающим и неизменно деликатным Иваном Владимировичем Цветаевым[iii], он проконсультировался с ним по греческой бронзовой статуэтке, купленной недавно за тысячу франков.

– Прекрасный образчик, – констатировал искусствовед, с удовольствием вертя в руках статуэтку, – и что особенно удачно, почти нетронута временем. Недаром о Вас, Сергей Александрович, отзываются как об одном из лучших знатоков античных древностей! Удивительно удачная покупка!

Разговор перетёк на строительство музея и сбор коллекции, и Великий Князь с лёгким сердцем пообещал выделить крупную сумму на Равенские мозаики.

– На это, – уверенно сказал он, – никаких денег не жалко!

* * *

– Пшёл! – тычок в поротую спину, и мужичонка влетел в камеру, едва удержавшись на ногах. Потоптавшись у входа с видом задиристым и отчаянным, но не находя в сокамерниках разбойного вида признаков, он осмелился сесть в углу нар, осторожно поглядывая по сторонам и готовясь если што, так и сразу! Но задир не находится, и по всему видно, што людям он не слишком-то и интересен, а история его окажется если не скучищей зевотной, так где-то рядышком.