В прошлом году то было, аккурат в июне. Поехали мы на ярмарку, как всегда. Расторговались хорошо, уже было, домой возвращаться подумывали, да уж больно торговля хорошо шла, решили еще на день другой задержаться. Да только тут и началось. Уж не знаю с чего, а в казанских, ровно бес вселился. Ночью напали, резать всех почали без разбора. Товар пограбили и многих тогда, которых побили, а иных, в полон забрали. Сам-то уж не знаю, как и живой остался. Голову мне пробили окаянные, бок зашибли сильно, долго потом кровью харкал. Басурмане видно мертвым меня сочли, одежку содрали, до исподнего, а добивать не стали. Ну да ничего Господь милостив не оставил раба своего.

До Нижнего добрался а там… Орда прошла, окрест города все как под метелку выметено, от деревень только пепелища и остались. Посад пожгли собаки, а в том посаде хозяина моего подворье было ну и мое тоже. Соседи, какие живы остались, сказывали потом, что Анфиску мою, да детишек, поганые в седла покидали да с собой увезли, а отца — старика на копья подняли. И баяли люди, будто бы видели Ибрагимку среди тех татей.

Долго я его искал. Ох, долго. Узнал, от языков, что как война началась, снарядил сей пес на свой кошт дружину и разбойничает на порубежье. По пятам за ним шел. Об одном Бога молил. Услышал видно он мои молитвы, сподобил встретиться. А теперь сам суди кавалер, чего ты у меня отнять хочешь.

— Не хорошо — после недолгого молчания процедил Алим — кровный враг. Отпустить никак нельзя.

— И то верно Константин Лексеич — заметил не влезавший до той поры в разговор Мошкин — такой должок, да без отдачи оставить? Не дело.

— Хорошо — Щебенкин скрипнул зубами, окинул спутников тяжелым взглядом — будь по-вашему.

Одно дело, когда узнаешь о подобных вещах из прочитанной книги, или смотришь постановочную сцену на экране телевизора. Совсем другое, когда вот оно, рядом, рукой дотронуться можно, живое человеческое горе. И самое отвратительное, что жизнь мужику покалечила не слепая стихия, а жадность и зависть людская. У самого семья, жена, ребенок, представил себе, что с ними может случиться такое и руки сами сжимаются в кулаки, а душа рвется за океан.

Выступили уже затемно. Шорох влажной после дождя травы и предусмотрительность разведчиков обмотавших ветошью копыта лошадей надежно скрыли приближение мстителей от укрывшихся в небольшой ложбинке в трехстах метрах от основного стана часовых. Незадачливые охранники, даже не успели понять, что их убивают. Та же участь постигла и пастухов, стороживших стреноженных татарских лошадей.