– Народ там специфический, – согласился Алекс, – не столько в идеи верят, сколько в Вождей.

– Да. Могут легко уйти из отряда дельного офицера просто потому, что тот не соответствует каким-то критериям, предъявляемым к вождям. Через Балканы и действовал по большей части. Сам понимаешь, брат[311], проще повысить в чине и должности человека, который проявил себя ярко. Когда за спиной отряд в пару сотен или даже тысяч лично преданных головорезов, да контролирует территорию на зависть иному германскому княжеству, даже традиционалистам сложно сказать слово против.

Фельдмаршал хмыкнул чуть смущённо, заложив руки за спину, и добавил:

– Наверное, только ты поймёшь… Без ложной скромности, но я талантливый полководец и дипломат. Но какая была бы у меня судьба в Императорской России? Александр, по сути, лично тянул меня наверх. Знаешь, сколько раз меня пытались подставить, подсидеть, оговорить? Поверишь ли, со счёта сбился! И ведь покровительства императора не боялись!

– Понял тебя, брат, – задумчиво кивнул попаданец, – талантливых людей в Росси много, даже наверху. Вот только беда в том, что наверх пробиваются только те, кто готовы сами себя загнать в узкие рамки.

– Да! Валуева ведь взять, умнейший человек! Образованный, работяга какой… и ведь сам послушно в стойло влез, работал строго от и до, по предписанным канонам. До министра дорос и ничего изменить не пытался. Думаешь, не понимал, что менять всю Систему нужно? Пусть даже в рамках монархии, но менять. Не осмеливался! Министр! Хвала всем богам, что всё-таки осмелился…

Алекс промолчал, несмотря на социалистические взгляды, к происходящим в России событиям относился очень болезненно. Сохранить монархию… да боже упаси! После подсчёта, во что обходится содержание императорской семьи, Великих Князей (включая воровство с невероятным, истинно Великокняжеским размахом), Двора и… прочего, поднимать вопрос восстановления монархии никто не хотел.

Просто очень уж не вовремя грянул передел власти. После войны куда бы лучше, но… тогда Хунта не смогла бы взлететь, стать спасителями отчества. Нельзя сказать, что честолюбие их однозначно к худу. Возможность провести нужные, но непопулярные реформы или полезный закон, у спасителя отечества выше. Но и хвалу возносить не тянет.

– Странная ситуация, – сменил Фокадан тему, – ожидал после чистки увидеть британских агентов, соблазнённых британским гражданством и местами в колониальной администрации, ан нет. Всё больше тех, кто искренне ненавидит англичан, но ещё больше ненавидит меня, как социалиста. Дескать, если бы не мои идеи, то всё было бы хорошо. Как раньше. Не могу понять их логику…