Несколько дней ушло на осмотр Москвы, в которой Варя давненько не бывала, а дети так вообще впервые оказались в столице СССР. Саймон же сутками пропадал с Вишневской, и, похоже, дело двигалось к свадьбе.

А накануне отъезда на Украину, где мы собирались искать натуру, в нашем гостиничном номере ровно в 8 утра затрезвонил телефон.

– Мистер Бёрд? – спросил мужской голос на русском.

– Да, я слушаю вас.

– Вас беспокоит Поскрёбышев, Александр Николаевич, личный помощник Иосифа Виссарионовича.

Та-а-ак, нормальный заход, и что это значит?

– Товарищ Сталин приглашает вас сегодня во второй половине дня вместе с женой и детьми посетить его дачу в Кунцево. Автомобиль за вами заедет в 16.30. Просьба в это время находиться в гостинице и никуда не отлучаться.

– Ясно… А что насчёт моего помощника Саймона Стетсона?

– Насчёт него никаких распоряжений не было.

– Ну и ладно, тогда я разрешу ему провести этот день в своё удовольствие.

На «Ближней даче» мне бывать доводилось только в прежней жизни в качестве посетителя, когда меня туда провели по блату. Планы превратить дачу в дом-музей Сталина не осуществились, и она так и оставалась режимным объектом. Сейчас же, когда Хозяин был ещё жив, нам пришлось миновать несколько постов охраны, причём на последнем обыскали не только меня, но и Варю, даже к детям настороженно присматривались. Наконец правительственный «ЗиС» остановился у крыльца, где нас встретил начальник личной охраны Вождя товарищ Власик.

Насколько я помнил, в этом 2-этажном с несколькими верандами строении было 7 комнат, а пол застлан паркетом. Насчёт паркета я угадал и, как и в моё посещение в прошлой жизни, на окнах висели короткие шторы, не закрывающие радиатор отопления. Тогда мне рассказали, что Сталин велел делать шторы такими короткими якобы для того, чтобы за ними не могли спрятаться злоумышленники. Сейчас имелась возможность спросить у него об этом лично, но, само собой, такой глупости я совершать не собирался.

Думал, нас заведут к Кобе в кабинет, а оказалось, что тот решил прогуляться нам навстречу. По сравнению с нашей последней встречей, случившейся в далёком 43-м, Сталин заметно сдал, только взгляд оставался таким же острым и пытливым.

Обязательные френч и сапоги, в левой руке он держал незажжённую трубку, а правую и не подумал протянуть для рукопожатия, причём она у него чуть заметно подрагивала.

– Сколько же мы с вами не виделись, товарищ Сорокин? – прищурившись, поинтересовался он с лёгким акцентом.

– Десять лет почти, товарищ Сталин, – ответил я, уверенный, что собеседник всё прекрасно помнит, а если нет – попросил кого-нибудь напомнить перед встречей.