— Господин солдат, — вмешался в их разговор коммерсант, — а может, перед тем как отправиться в бой, вы посмотрите этот самый аппарат? Вы бы сделали доброе дело, и оно таки зачлось бы вам на небесах…

— Это вы на тот случай беспокоитесь, если меня убьют?

— Ну что вы, не дай бог, конечно!

— Тогда до свидания!

— Господин солдат, а если мы дадим вам полфранка?

— Ах, мой добрый господин, если бы я и впрямь был простым солдатом, я бы вас, наверное, в задницу расцеловал за столь щедрое предложение… но я унтер-офицер, а потому могу только дать в морду за неуважение!

— Господин унтер-офицер, — подал голос второй еврей, до сих пор молчавший, но не без интереса прислушивавшийся к ним, — а сумма в три франка, возможно, будет для вас не столь обидна?

— Пять франков, — безапелляционно отозвался Дмитрий.

— Простите, господин унтер-офицер, но нам нужно, чтобы вы только починили аппарат. Целовать наши еврейские задницы совсем не обязательно!

— Ладно! — засмеялся Будищев, сообразивший, что сам подставился. — Сейчас гляну.

Через некоторое время неисправность была устранена, коммерсанты отправили телеграмму и ушли, отдав все, о чем договаривались, начальнику станции и ушлому унтеру.

— Слушай, неужели тебя и впрямь возвращают в полк? — озабоченно спросил Валеев, которому запали в душу слова, сказанные Барановским о перспективе коммерческого использования беспроволочного телеграфа.

— Когда-нибудь вернут, — философски пожал плечами Будищев, сжимая в кармане текст телеграммы.

— Подожди, так все это представление было из-за нескольких франков?

— Ваш аппарат я не ломал!

— Что?! Ах, вон, ты о чем… ладно, я тебя даже не осуждаю, — вздохнул титулярный советник. — Да, заработать немного денег удается не каждый день. У тебя есть семья?

— Нет, ваше благородие, — развел руками Дмитрий. — Не сложилось пока как-то.

— А у меня есть молодая жена и маленькая дочка — Капочка. Когда я отправлялся на войну, она так трогательно тянула ко мне ручки. Я ведь пошел сюда из-за полуторного оклада и перспективы производства. А то ведь можно так и застрять в титулярных…

Дмитрий с удивлением посмотрел на нежданно-негаданно разоткровенничевшегося чиновника и вдруг понял, что тот уже немолод, небогат и не слишком преуспел в службе. Побочных доходов у него нет и никогда не будет, разве что вот такие левые телеграммы и те раз в жизни.

— И где они? — спросил он, чувствуя, что надо хоть что-то сказать. — Ну, в смысле семья.