— Мы так перепугались, — вступил в разговор Алексей. — Что с вами произошло? У Феди я, как ни бился, не смог добиться вразумительного ответа.

— Не помню, — покачал головой Будищев. — Упал, очнулся, гипс…

— Но на вас нет гипса? — выпучил глаза вольноопределяющийся.

— Разве? А чувство такое, будто всего запеленали!

— Боже, вы что, опять шутите?

— Нет, я серьезен, как надгробие.

— Не надо так говорить, — укоризненно покачал головой Лиховцев. — Жизнь и смерть это очень серьезные вещи, чтобы вот так ерничать. Я теперь это точно знаю.

— Да ладно тебе, Леша, лучше расскажи, что нового произошло, пока я валялся в отключке.

— Да ничего особенного, если не считать, что цесаревич сдал командование генерал-адъютанту Тотлебену и отбыл в Россию. Кстати, я тоже скоро за ним последую.

— Как, уже?

— Да, госпитальное начальство решило отправить негодных к дальнейшей службе домой. Как вы понимаете, я отношусь к этой категории.

— И много таких?

— К сожалению, много! Безрукие, безногие, слепые, оглохшие, тяжело смотреть…

— Но-но! Ты бодрость-то не теряй.

— Ну, что вы, Дмитрий. У меня как раз все хорошо. Все же я успел получить образование, так что могу служить в присутствии или частной конторе. Две ноги для этого совершенно излишни. К тому же меня ждет Софи, так что будущее видится мне исключительно в светлых тонах. А вот что будут делать другие инвалиды, я не слишком себе представляю. Ведь у многих семьи, и их надо кормить. Эти люди находятся в таком унынии, что больно смотреть.

— И когда вы отправляетесь?

— Точно не скажу, но говорят в ближайшие пару недель нас отправят на телегах в Бургас, а оттуда морем в Севастополь. Все зависит от наличия транспорта.

— Что же, счастливого пути…

— Ну, прощаться пока рано, мы ведь еще увидимся. Я непременно зайду завтра, а сейчас нам пора, а то доктора будут ругаться.

— Ага, спасибо. Феденька, задержись на секунду, я у тебя кое-что на ушко спрошу…