Я чуть со стула не упал. У нас все ребята получают 65 % от того, что платит клиент. Я ему все его деньги сполна отдал, ничего не зажал. Что я ему должен-то? Он уволился. Я его обратно не приглашал, договоров о работе не писал, мы с ним не подписывали ничего. С чего он решил, что я ему должен? Тем не менее, он совершенно искренне считает, что с меня причитается, это несомненно. Какое-то странное ощущение…

Прошло еще пару месяцев, и вызывают меня повесткой к комиссару по трудовым вопросам. И там объяснение: жалоба на меня поступила, что я Грише, сотруднику моему, денег не плачу. А он, будучи на Н-1В, должен в течение 10 дней либо страну покинуть, либо визу поменять. Взял я адвоката, конечно, и пошли мы с ним вместе на стрелку к комиссару. И дочь моя тоже пошла, как свидетель того, что Гриша уволился.

Сидит там Гриша с адвокатом-американцем. А лицо у этого адвоката. словами не передать. Сказать, что неприятное, – это ещё комплимент. Комиссар, афроамериканец лет пятидесяти, худощавый, с динамичным лицом, предложил Гришиному адвокату изложить суть претензий и одновременно читал их в письменном виде. Адвокат пошел балаболить со страшной скоростью, не сильно по делу. А претензий ко мне он насчитал тысяч на 45, кстати.

Через 15 секунд комиссар остановил его жестом и обратился к Грише:

– Ты до какого числа работал?

– До конца января.

– А заплатили тебе до какого числа?

– До конца января.

Комиссар повернулся к адвокату.

– Так хотите-то вы чего?

– Понимаете, – говорит адвокат, – заплатили ему до конца января, но он был available…

– Знаешь что, – сказал комиссар, – сейчас дофига народу available.

– Но, понимаете, – затараторил адвокат, – по контракту…

– Стоп! У тебя что, по контракту претензии?

– Да, именно по контракту.

– Тогда иди в суд, я этим не занимаюсь. В моей компетенции, если не заплатили кому-то или не полностью заплатили. А претензии по контрактам – это не к нам.

Так и закончилась эта невеселая история. Вышла она мне в 2000 долларов за услуги адвоката. А Гриша подал заявление и получил политическое убежище. Я его встречал потом пару раз на русских вечеринках. Он там в охране работал. В красивой униформе, с мертвым лицом. На меня не смотрел.

Покупаем другой дом

Наш дом в Лос-Альтос, купленный в 1995 году, был самым обычным для той местности домом: 1750 квадратных футов, три спальни, гараж на две машины, участок в 10 соток, травка спереди и сзади. Типовая застройка конца 50-х, начала 60-х. В Лос-Альтос таких домов процентов 80.

В 1999–2000 годах мы строили планы, как этот дом расширить. Сначала думали надстроить один этаж. Стали уточнять детали с архитекторами и строителями. Понемногу стали разбираться в этом вопросе больше, а всяческих нюансов и аспектов там оказалось очень много. И не только по строительной части, но и в части строительных нормативов, устанавливаемых местными властями на всё на свете. Это целый мир! Ещё есть довольно специфические налоговые последствия перестройки. В частности, последствия, связанные с возрастом владельцев… И мы поняли, что лучше дом снести и построить новый.