— Ой, да ну…

Руки председателевой не взяла. Тогда председатель сам подхватил Марфу и закружил ее по залу. Марфа засеменила непривычными ногами, а потом ничего, приспособилась.

После Марфы председатель пошел кружить без передышки Машу Тинину. Маша умела танцевать все танцы.

Никто из девчат уже не прятался, не жался к стене. Кое-кто даже вышагнул ближе к центру, чтоб стать на виду. Всем захотелось потанцевать с председателем.

Уходил домой председатель распаренный, утирался платком. Сказал Дегтяреву:

— Можешь считать, что танцевальный кружок приступил к работе. Вальс разучили, следующий на очереди краковяк.

По дороге домой Петр размышлял о событиях сегодняшнего вечера: «Дела-а... Скрылев, сколь был председателем, ни разу в клуб не зашел, а этот танцевать вздумал. С Марфушкой!..» Петр засмеялся вслух, громко.

Пришел домой — в избе темно. Позвал:

— Елена!

Тихо в избе. Еще раз:

— Елена! Председатель в клубе с Марфушкой вальс танцевал.

Опять тихо... И вдруг словно картошка с печки просыпалась, полетели вниз увесистые слова.

— Явился, хромой черт. Да чтоб тебя и вовсе-то не было. Чо тебе здесь? Хозяин... Черт навязался. Другой месяц изгородь не горожена. Печка не мазана стоит. А ему все собрания да вальсы. Нашелся активист...

— Ну, будет. Будет, сказано... Ну...

Слова все сыплются. Много их там скопилось. На печке.

Петр похлебал молока, лег спать.

Утром встал в шесть, пошел в правление. В председательском кабинете уже сидит народ. Петр тоже сел, задымил махрой.

На стенах кабинета бумаги. На бумагах желтые столбики и цифры. Растет колхоз в Чеканихе. Председатель сидит за столом, и Петру видно, как он надежно обхватил ногами табуретку. Колени у него широкие. Петр разглядывает председателя. Не первый день председательствует, а все интересно: непривычный он, новый для Чеканихи человек. Что его занесло в такую даль? Мог бы куда-нибудь и поближе.

Председатель щелкает на счетах и говорит: