— Стой! — кричит Дегтярев и машет руками. — Ехай сюда.

Ленька остановился, глаза его все вздрагивают. Ур-р-р-р! — взревывает мотоцикл.

— Ну, все гоняешь, — говорит Дегтярев. — Собирайся, в лес поедем. На делянку.

— А ты чо за указ? — высунулась из-за Ленькиного плеча Маша. — Пусть председатель и назначает. Леня уж сколь ездил. И кроме него есть мужики.

— А что? — обрадовался Ленька. — В лес так в лес.

Ур-р-р-р! — обрадовался мотоцикл, рванулся. Маша обернулась на ходу:

— Дегтяре-е-в! Возьми и меня в лес. Я пова-ри-и-ить буду.

Белая краюшка гор виднеется на юге. Первая снежина повихляла в воздухе, выбирая, где сесть. Ничего не нашла подходящего, тихо опустилась в грязь и сгинула. И летящие следом — сгинули. Но летели снежины все гуще — и грязи не стало.

Степь сделалась белой. Краюшка гор растаяла в белизне.

Петр Дегтярев не заметил, когда потерялись горы. Это ему все равно. На горы он не глядит. Занят делом.

Инструктор райкома комсомола добирался до лесной делянки полдня. Председатель колхоза в Чеканихе дал ему лошадь и кошевку. Собрал газеты и журналы, что скопились на столах в правлении, засунул в мешок, уложил его в сено на дно кошевки. Жена Петра Дегтярева Елена принесла кулек с вареной гусятиной, яйцами, салом и бутылки с топленым молоком. Она провожала кошевку до последней деревенской избы, все говорила о том, какой у нее мужик — золотые руки, незаменимый в колхозе человек.

— Скажи ты ему, — говорила Елена, — чтобы много на себя не принимал. Ведь люди при нем отправлены. А он бригадир. На нем только руководство. За всех делов не переделаешь. А ему все мало...

Радио на столбе возле клуба сказало: температура воздуха 48 — 50 градусов. Инструктор все поворачивался спиной к лошадке, чтобы не пустить к себе под тулуп ветру. Не утерпев, бежал за кошевкой, изо всех сил прижимал к носу и лбу заскорузлые от мороза рукавицы.

Пожалуй, все же стоило переждать мороз. Едва инструктор подумал об этом, как из-за его спины вдруг появились сосны и густо стали по бокам дороги. Лес начался внезапно, сразу посреди степи. Тут было тише, теплее.

Сосны стояли все тонконоги, невелики. Инструктор ехал по тракторной колее. Лес делался глуше, старее. Попадались теперь и матерые ели и пихты. Дорога пошла по буграм и падям. Привела к закопченной избушке. Подле избушки приткнулся тракторный вагончик. Было видно, что в избе и в вагоне топятся печки. Санька-Ежик рубил сосновые сучья у порога избы.

— Тпр-р-р-р! — громко сказал инструктор. — Здорово, лесоруб!

— Здравствуйте, — сказал Санька, ничуть не удивившись прибывшему человеку. — Вы когда в комсомол принимаете? Я поступать буду.