Ленька грелся, работая гребью. Пора уже быть Бобровской переправе. Уже над степью ночь и, не видимые днем, проступили по всему жнитву огненные палы. В них клубится неспокойная жизнь огней. Они сомкнутым строем наступают на тьму. Позади них опять тьма. Ленька глядит на огни, и Санька тоже глядит, и каждый видит свое и не может оторваться.

— Леньк, — зовет Санька, — гляди, как змеюки красные. Ползают...

— Да ну, прямо змеюки. Это конница в атаку пошла. Вон саблями машут.

Сплотка чиркнула боком по какому-то выступу. Затрещали доски. Ленька схватился за гребь и сразу увидал, как высыпали на берег темные избушки. «Бобровка... Припаромок задели», — сообразил он и налег на гребь плечами, грудью.

Привалили к берегу, зачалили сплотку. Пошли в избу паромщика.

За столом в избе знакомые чеканихинские мужики, посредине заместитель председателя Скрылев. Он уже неделя как приехал в Бобровку принимать лес. На нем черный френч; лицо сухое, бровастое. Только под глазами кожа обмякла, порозовела. Глаза мокрые.

— Ну что, Дунькин, — сказал Скрылев, — какие вы ребята?

— Мы ребята-ежики, — выкрикнул Санька. — У нас в кармане ножики. Сами ножики куем, а в солдаты, шиш, пойдем! — Зубы у него ляскнули. Тело передернулось под мокрым ватником. Он сел на пол возле порога.

Все засмеялись.

— Ну ладно, — сказал Скрылев, — давайте-ка с прибытием... Чтоб завтра лучше трактор заводился... — Он достал из-под стола бутылку, налил сначала Леньке, потом трактористу, поменьше — двум колхозникам и совсем мало паромщику. Все выпили по очереди и закусили. Пили из одной кружки, другой посуды не было. На столе лежала буханка пшеничного хлеба да шматок сала.

Себе Скрылев налил после всех. Опрокинул бутылку над кружкой и в донышко постучал.

— Остатки сладки, — подмигнул он, и его мокрые глаза вдруг прояснились, сухое лицо стало добрым, улыбчивым.

Ленька сидел, не сняв фуражки, ремешок холодил ему щеки. Он смотрел, как Скрылев несет ко рту кружку, и вдруг крикнул:

— Стой! Сам пьешь, а Саньке почему не налил? Думаешь, он дурак, да? А он, может, еще и тебя умней. Он в Юше искупался, весь мокрый сидит. Думаешь, ты начальник, так можешь все сам выпить? А здесь река, степь, — понял? Здесь все начальники.

Захмелел Ленька. Крошки во рту не было за весь день.

— Вот, — сказал он и обвел всех задичавшими глазами: с кем еще сцепиться?

— Ах так, — сказал Скрылев. — Ах так... Так, значит? Да я тебя... — И полез из-за стола, загодя приготовив кулаки.

Невесть что еще могло произойти, но Санька вдруг запричитал с порога: