(При этом, говорил Абилов, Юнус Нади не забывает писать о страшной дороговизне в Ангоре, против которой вали и беледийереисы ничего не предпринимают, и взывает к купцам: «Имейте совесть, перестаньте грабить население».)

Об отношении Юнуса к Кемалю Фрунзе не стал спрашивать. В его газете, говорил Абилов, что ни день — портреты Кемаля в различных позах и размерах. Анатолийское агентство рассылает по телеграфу ее передовицы по всей стране, так же как и правительственной.

Под конец беседы Юнус Нади вздохнул:

— Как бы осторожная Франция не аннулировала под влиянием жадной Англии соглашение с нами!

«Ага! Вот оно и сегодняшнее! На этом и возможен политический поворот», — подумал Фрунзе и сказал:

— Как бы ни трудно было Советским Республикам, они никогда не бросят Турцию, если она спасает свой очаг, а не точит кинжал на соседа. И вообще у нас говорят (не знаю, как это переводится на турецкий): «Жить в соседах — быть в беседах».

Уже прощаясь, азартный Юнус Нади внезапно спросил:

— Верны ли мои предположения? Откройте мне! Я гадаю: в феврале Ллойд Джордж известил господина Чичерина о содержании своей беседы с нашим Бекиром Сами? Да? Нет? Хотел побудить Москву отказаться от помощи нам. Известил? Да? Нет?

— Точных данных об этом, к сожалению, не имеем…

— Но говорят, господин Чичерин стал обладателем копии записи раскрытой мною лондонской беседы? После этого и направил ноту нам!

— Вы говорите о ноте, в которой задавался вопрос: кого представляет в Лондоне Бекир Сами — Константинополь или Ангору? Однако нота ссылалась не на запись беседы, а на сообщения французской печати.

— Что ж! Пусть — на сообщения… Так или иначе Национальное собрание отвергло предложения Бекира Сами. На заседании я был готов разорвать на части этого человека!

— Надеемся, что и ныне, в конце этого бурного года Собрание вынесет зрелое решение, — сказал Фрунзе. И добавил: — Арбуз зреет на корню. Так у вас говорят?

ТЕЛЕГРАММА ИЗ ЛОНДОНА

ТЕЛЕГРАММА ИЗ ЛОНДОНА

Декабрь в Москве был мягче ангорского. Небо высокое и синее, крыши завалены снегом. Город казался плоским.

Снежная каша на улицах продавлена телегами на железном ходу, «качками» с пухлыми надувными шинами, редкими грузовиками. Телеги идут груженые, извозчик-ломовик, сидящий на краешке своей «качки», будто карликом стал рядом с горою клади. Широкозадые лошади заблестели от растаявшего на них снега.

Нэп. То там, то здесь в торговых рядах отмыты витрины. Рынки многолюдней. Неожиданно возродился птичий рынок, зачивикал, запел. Хотя и голодно, откуда только взялись торговцы — у одного в мешочке горстка проса, у другого хлебные крошки, появились люди с клетками в руках, со щенками за пазухой, с рыбками в стеклянных банках. Нашлись и покупатели. Веселая торговля!