Итак, ближайшие двадцать четыре часа будут, вероятно, решающими. Вот когда следовало собраться…

Доставить тоже письменный ответ Фрунзе — запечатанный конверт — было поручено Ване и Кемику. Они отправились на извозчике из предместья в город. Кемик думал о своем: велел ли уже Фрунзе кому-нибудь заняться — навести справки о Маро? Чуткий Ваня словно догадался, о чем думает товарищ, обнадежил:

— Смотри, завтра же и сделается все, что надо. Вечерком я случаем напомню командующему, хотя, думаю, он и сам не забыл.

Впереди на дороге гарцевали аскеры-кавалеристы. Они не подпустили извозчика близко к конаку Национального собрания. Ваня и Кемик пошли пешком. Было десять часов утра, солнце припекало. С прозрачных сосулек на деревьях напротив конака срывались крупные звенящие капли. Синь и звон, и высокое небо. Когда подошли к ограде, Ваня достал письмо — показать часовым, как пропуск. Вдруг послышался свист резиновых шин. Пара поджарых арабских лошадок в красивой, с золотыми блестками, упряжи несла открытую карету. За ней скакал плотный отряд всадников с откинутыми на спину башлыками. Ясно, что охрана. Карету пропустили прямо к ограде! Ваня и Кемик задержались в воротах — кто ж это приехал?

— Клянусь копытами, — прошептал Кемик. — Это он!

Карета остановилась у самых воротец, всадники разом спешились и бросились к ней. С сиденья поднялся и ступил на камни плотный человек в рыжей каракулевой папахе, в коричневом кожаном пальто, в желтых блестящих гетрах. Аскер пошире раскрыл перед ним воротца. Он двигался споро, хотя и короткими шагами, не глядя по сторонам и не опуская глаз. Не кто иной как он, Мустафа Кемаль-паша, самый главный человек в Турции, — что там султан!

Ваня невольно подался назад. Представлялось, что у Кемаля глаза непременно черные, как угли, быстрые, как огонь. Но в тот момент, когда Кемаль в воротцах чуть повернул голову в жаркой папахе — взглянул на буденовки, — Ваня увидел, что глаза под золотящимися на солнце бровями вовсе не черные, а серые, как капли росы, но большие, твердые. А лицо суровое, мужественное, где-то у тонких морщинок, идущих от углов рта под рыжими торчащими усами, затаилось железное упорство.

Ваня сразу почувствовал симпатию, желание чем-нибудь помочь ему. Такой, как все, тоже хочет, чтобы говорили с ним, как с товарищем. Показалось даже, что Кемаль не случайно взглянул на Ваню: сам хотел бы познакомиться — что такое красноармеец? — да вот момент не позволяет.

Глядя на Кемаля, повернувшего к нему голову, Ваня задержал дыхание, и тут вот что произошло. Поравнявшись с Ваней, Кемаль вдруг быстрым движением взял, вроде выхватил у него из рук конверт, мельком пробежал только адрес и, улыбнувшись, сунул нераспечатанный конверт Ване же, но не в руки, а за отворот буденовки сбоку. И прошел к себе в конак.