— Сколько мне осталось жить? Наверно, немного. Болезнь почек, плохая печень. Но я, передай, кое-что успею… Большие изменения будут у нас. Эта нелепая феска, дикие привычки, суеверия, неграмотность… Нищета! Крестьяне живут в пещерах. Много будет перемен!

— Если поднять народ, то все достижимо, — сказал Фрунзе.

— Мустафа, — сказал Абилов, — только крестьянин — пастух, землепашец — может обеспечить победу.

Кемаль отозвался:

— Мы немного помогаем хлебопашцам и пастухам, чуть-чуть. Это дело будущего, когда победим. Народ! С ним говорим через Национальное собрание. Оно — существо с тремя головами. Одна из них говорит: религия — волшебный меч, завоюет и Запад и Восток. Хочет восстановить власть султана. Это — духовенство, чиновничество, крупная буржуазия…

Кемаль, упорно глядя, подождал, пока Абилов переведет.

— Вторая голова смотрит на Запад. Рассчитывает: дольше война — больший торговый застой, необходимо сейчас же соглашение с Антантой любой ценой, при любых жертвах. Но есть третья голова. Это «халкисты» — народники, стоящие за власть народа. Эта голова смотрит на Советские Республики. Главная голова! Понимает: соглашение с Западом допустимо лишь при условии дружбы с вами. Понимает эта голова: империалисты Запада по рождению враги, у волка из пасти кости не отнимешь. Настоящими друзьями не будут. Соглашение с ними — ни под каким видом в ущерб братству и дружбе с Советскими Республиками. Империалисты — постоянные враги. С ними не может быть никогда устойчивого соглашения. Эта идея есть и будет, пока я жив, руководящей в меджлисе. Эту идею провожу я. Эта третья голова — моя!

Фрунзе заговорил о партии, что повела бы страну, Кемаль тотчас отозвался:

— В скором времени призовем турок в Народную партию! Будет! Она построит новое турецкое государство. Без султана и без халифа. Но прошу вас не говорить об этом пока никому. Многие еще не могут представить себе Турцию без султана. Например, Рауф…

— Рауф нам тоже не понравился, — признался Фрунзе.

Что-то вспомнив и внезапно выпрямившись, Кемаль сказал:

— Это сильный и немного странный человек. На Сивасском конгрессе он страстно убеждал нас принять американский мандат; пусть президент Вудро Вильсон возьмет управление Турцией, единодушно протелеграфируем ему — поможет избавиться от других мерзавцев: лучше один мерзавец, чем несколько. Совсем без мерзавцев — такого не представлял…

Фрунзе и Абилов невольно засмеялись.

— Я был поражен недомыслием своих сотрудников, — подняв мохнатые брови, горестно говорил Кемаль. — Особенно Рауфа.

— Наверно, Запад подавил его своими успехами в завоеваниях, — заметил Фрунзе. — Рауф, восточный человек с его пассивным приятием мира, кажется, просит руководства со стороны? Но ныне, думается, восточная созерцательность тает, как вешний снег. И особенно в Турции!