Эта долгая беготня вдоль полыней, пересекающих путь под прямым углом, – бесцельная трата сил и времени. Лучше сразу раскинуть палатку, сварить превкусный суп-жюльен с заправкой из пеммикана и соснуть, возложив надежды на будущее: либо края полыньи сдвинутся, либо она замерзнет – теперь ведь еще достаточно холодно. Погода тихая, и можно надеяться, что новые трещины не появятся[290]. Хорошо если бы такая погода продержалась еще несколько дней, пока мы не достигнем твердой земли.

Как только мы ступим на нее, пусть себе полыньи вскрываются сколько им угодно. Если же дело пойдет слишком плохо и полыньи будут по-прежнему донимать нас, не останется ничего другого, как взяться за наши каяки, починить их и привести в готовность. В таком виде, как сейчас, их на воду спустить невозможно. При постоянных опрокидывания нарт лед прорезал во многих местах дыры в парусиновой обшивке, и каяки, попав в воду, сразу же наполнятся до краев[291].

Ночью собаки утащили один из наших драгоценных мешков с пеммиканом. Они отгрызли один угол мешка, но, к счастью, съели не очень много. До сих пор собаки не смели трогать мешки с провизией, которые спокойно оставлялись нами без присмотра; но теперь, вероятно, слишком изголодались – и природа побеждает дисциплину».

Глава четвертая. Упорная борьба

Глава четвертая. Упорная борьба

«Среда, 1 мая. –24,8°С. Сегодня подшил к своим лапландским каньгам парусиновые подметки: надеюсь, послужат еще некоторое время. Теперь я опять обут: есть две пары на смену; можно сушить их по очереди на солнце. Прежде они все время оставались мокрыми и было несносно надевать их».

Лед начал ухудшаться, и дневные переходы стали короче. В пятницу, 3 мая, в дневнике значится: «День был не так хорош, как я ожидал вчера, хотя мы и подвинулись немного вперед. Вначале мы встретили прекрасную равнину и в течение четырех часов шли ровным ходом по хорошей поверхности, но затем попали подряд на несколько мест с полыньями и торосами, по которым, впрочем, перебрались довольно легко, хотя лед часто трещал у нас под ногами.

Мало-помалу ветер с юго-востока свежел, и, пока мы обедали, перешел в более восточный и стал довольно сильным; лед, покрытый полыньями и торосами, совсем ухудшился. И когда ветер достиг скорости 9—10 м/сек, закурилась метель. Продолжать путь было просто невозможно. После того как нас задержало несколько вновь образовавшихся торосистых гряд, я рассудил, что единственный выход – раскинуть палатку, только бы найти место более или менее защищенное от ветра.

Но при такой вьюге, когда ни зги не видно, это легче сказать, чем сделать. Всё же в конце концов место нашлось, и мы, чрезвычайно довольные тем, что очутились под кровом, проглотили свои порции рыбной запеканки и заползли в спальный мешок. Ветер трепал стенки палатки и наметал вокруг сугробы снега.