К счастью, поездка в Западный Берлин в 1969 году инициировала лавину последующих приглашений. В 1972 году он поехал во Франкфурт, в 1977-м – в Берлин, в 1978-м – в Вену, в два последние путешествия беря также семью (пока что только туристически – на остров Сильт и в Альпы).
Томаш Лем поездки в отпуск с отцом вспоминает несколько меланхолично. «Я невыносимо скучал, как мопс», – пишет он, правда, ещё в контексте поездок в Закопане, где единственным развлечением для ребёнка было «рисовать машинки с Мареком Грехутой». В Австрии и Германии не было интересней. Так он описывал пребывание на острове Сильт в 1977 году:
«Проливные дожди, холодный ветер, невозможность найти общий язык с одногодками, скука, отец, закрывшийся газетой, поездка автобусом с немецким гидом, сочетающаяся с укачиванием мамы, бассейн с морской водой и искусственными волнами, цыплята на вертеле и пони, которого мама самопожертвенно вела за уздечку, чтобы развеселить меня, – так это выглядело, если коротко».
Австрия зато выглядела так:
«Отец не был гением логистики, что в сочетании с глубокой верой во всё, что написано, привело к тому, что, слишком доверившись рекламной брошюрке и заплатив залог, мы отдыхали в подвале у какого-то тирольца. Мама провела каникулы на кухне, где даже не было окна, отец смотрел по телевизору Уимблдон или поглядывал на дождь за окном, отрываясь от «Stern» или «Spiegiel», где писали о блокаде австрийских дорог из-за забастовки водителей фур. […]. Когда погода улучшилась, а дороги разблокировали, мы начали ездить на экскурсии. Схема была похожа. Из «бедекера» отец вычитывал информацию о Большой Горе. Потом мы ехали туда машиной и в ресторане с тирольской музыкой ели шницель с картошкой фри или шатобриан в беарнском соусе (больше всего отец вспоминал шатобриан из ресторана неподалёку от местности Ладис и Обладис)».