Между тем именно Франц Зельдте должен был бы знать, что дело нельзя перевернуть так просто. Магдебургский фабрикант (Зельдте родился в Магдебурге в 1882 г.), который действительно отличился на фронте во время мировой войны (в качестве офицера пулеметной роты был тяжело ранен и потерял левую руку), подвизался в качестве офицера контрразведки в нейтральных странах и в первые же дни после ноябрьской революции 1918 г. заорал, как Шульгин во время Февральской революции: "Пулеметов!" Пользуясь своим опытом, вынесенным из мировой войны, он предлагает организовать известные "добровольческие" отряды для борьбы с революционным движением исключительно в виде пулеметных рот, и по соглашению с Носке первый опыт образования такой контрреволюционной армии производится в родном городе Зельдте, Магдебурге. "Кровавая собака" германской контрреволюции Носке выдает Зельдте следующее полномочие, которое можно считать учредительным уставом "Стального шлема": "Предъявитель сего, владелец фабрики и обер-лейтенант Зельдте намеревается организовать в Магдебурге охрану из всех слоев населения, в особенности из рабочих и в контакте с местными властями. Вооружение этой охраны и снабжение ее амуницией должны быть произведены при помощи штаба IV корпуса армии. Охрана подчиняется гвардейской стрелковой дивизии. Военный министр Носке". В Магдебурге Зельдте, конечно, и не думал вооружать "в особенности рабочих". Наоборот, он спрятал целые вагоны амуниции и тысячи ружей у фабрикантов, крупных торговцев и на складах экспедиторов. Когда представители советов рабочих и солдатских депутатов задержали подозрительные транспорты, то Зельдте заявил, что в них доставляются вина и спирт для его ликерной фабрики. Конфискация части оружия, предоставленного военщиной Зельдте, послужила Носке поводом для организации белогвардейского похода на Магдебург. Таково было начало организации "Стального шлема".

Франц Зельдте никогда не скрывал, что его организация защищает то, что должны были в 1919 г. защитить в Магдебурге созданные с разрешения Носке контрреволюционные отряды, т. е. пресвятую частную собственность. "Стальной шлем", — писал он, — считает, что большевистское движение и учение подвергают опасности самый принцип частной собственности. Мы защищаем частную собственность как основу всякой культуры и предпосылку внутреннего удовлетворения каждого человека (?)". Обращаясь к рабочим, Франц Зельдте между прочим говорил: "Не предприниматель, а предприятие платит зарплату. Чем больше отдельный рабочий работает, тем больше он зарабатывает". Так как в условиях жестокого кризиса эта теория Зельдте не очень была популярна, то он основал при "Стальном шлеме" организацию "Стальной самопомощи", которая, памятуя о завете Носке набирать членов контрреволюционного отряда в особенности из рабочих, должна была дать всей организации "Стального шлема" некую дружескую рабочим окраску. Но нечего и говорить, что в действительности "Стальная самопомощь" была типичной штрейкбрехерской организацией. Социальное содержание учения Франца Зельдте выразилось в его требовании организации принудительных работ, сиречь рабочей повинности, — и в этом выразилась вся его программа как министра труда фашистской диктатуры. Фабрикант Зельдте хочет получить даровую или во всяком случае очень дешевую рабсилу, а империалист и милитарист Зельдте хочет согнать, если не в казармы, поскольку это запрещает Версальский договор, то в рабочие бараки пушечное мясо для второй империалистической войны. Ибо весьма любопытно, что Зельдте и в особенности его бывший ближайший соратник полковник Дюстерберг требовали, чтобы организации "Стального шлема" и рабочие в годы "трудовой повинности" ревностно занимались спортом. Только спорт этот весьма сильно напоминает обучение военному ремеслу (бросанье гранат, рытье окопов, уничтожение и устройство колючих заграждений и т. д.). При этом Францу Зельдте продолжение первой империалистической войны всегда рисовалось в виде войны против Советского Союза, в виде интервенции против страны строящегося социализма. В одной из своих статей (в апреле 1927 г.) Зельдте писал: "Ныне в Германии идет великая борьба за власть. Но в то время, как мы здесь разворачиваем черно-бело-красное знамя, красный фантом показывает нам свое большевистское лицо". В 1929 г. Зельдте сказал в речи в Магдебурге: "Было бы неправильно говорить и думать, что мы должны готовиться к войне на Западе. Ибо наши будущие возможности лежат не на Западе, а на Востоке. Чего добились бы мы, если бы мы на Западе после тяжелых боев завоевали несколько километров земли? На Востоке стоят перед Германией огромные задачи и бесконечные возможности развития". Совершенно очевидно, что при такой установке Зельдте не мог для получения массовой базы для своей диктатуры развивать даже, как полагается по контрреволюционному канону, антиверсальской демагогии. И действительно, в его речах нет тех попыток провести параллель между нынешним положением Германии и положением Пруссии во время наполеоновских войн. Ибо, если верно, что Штейн и Гарденберг были якобинцами, не имевшими масс, то Франц Зельдте является контрреволюционером, который боится масс и не умеет их привлекать для своих контрреволюционных и военно-провокационных целей.