Для того, чтобы все стало ясным, Штрассер так формулирует свою мысль: "Социализм — это старый офицерский корпус. Социализм — это Кельнский собор. Социализм — это стены старого германского города". Это пошло и плоско, если брать штрассеровские формулировки исключительно в их пустозвонном звучании. Но более чем интересно раскрыть истинное содержание этих формулировок. Ведь за "старым офицерским корпусом" скрываются германское дворянство, прусские юнкера и баварские кулаки; за Кельнским собором — германское духовенство, и недаром Штрассер является верующим католиком и проводит политику соглашения с партией центра; "стены старого германского города" в его описании означают германскую крупную и среднюю буржуазию. Только для германских трудящихся Штрассер даже в рамках "новой социалистической" Германии не нашел никаких фигуральных сравнений, ибо он им в политической борьбе предназначает ту же роль, что и на фронтах мировой войны, — роль пушечного мяса.

В феврале 1921 г. Штрассер впервые слышит Адольфа Гитлера на одном из национал-социалистических собраний в Баварии. Как Чичиков во время рассказов повытчика о мошенническом залоге "мертвых душ" в банке, Штрассер мог воскликнуть: "Чего я ищу рукавицы, когда они у меня за пазухой?" Он становится отныне верным соратником Гитлера, он является организатором второй по счету местной ячейки национал-социалистов (первой была основная мюнхенская), и он же является основателем первой бригады гитлеровских штурмовиков, в ряды которых он набирает сынков мелкой и средней буржуазии, не теряя с самого начала тесной связи с рейхсверовскими офицерами.

Штрассер принимает со своим отрядом участие в мюнхенском путче 1923 г. и переживает всю горечь "предательства" рейхсвера, но убеждается в том, что в качестве "офицеров связи" национал-социалистов с рейхсвером в самой национал-социалистической партии есть более подходящие люди, чем владелец аптеки и сын баварского "рехнунгсрата". Власть в Германии, решает Штрассер, нельзя взять с наскока с помощью путча, надо к ней итти этапами. Кроме того, надо вступить в сделку с какой-нибудь уже существующей буржуазной партией, выполняя те политические функции, которых она при изменившейся обстановке выполнять больше не может. Такой партией кажется Штрассеру католический центр, к коалиции с которым он всегда стремился. Для осуществления такой коалиции он порывает даже с Людендорфом, с которым он фактически делил руководство партией во время пребывания Гитлера в крепости после путча. Между тем именно Штрассер, несмотря на сопротивление Гитлера, переносит центр национал-социалистического движения из Мюнхена в Берлин. Этот баварец стремится стать прусским министром-президентом, памятуя о старой политической истине: кто имеет Пруссию, имеет всю Германию. Даже среди национал-социалистов Штрассер является самым беспринципным политиком: он не перестает твердить о своей преданности Гитлеру и в то же время два раза устраивает "дворцовый переворот" против Гитлера. Штрассер созывает, между прочим (в ноябре 1924 г.) съезд северогерманских национал-социалистических организаций в Ганновере (ганноверская "фронда"), где Штрассер (баварец по происхождению) хотел поднять знамя восстания против "мюнхенского папы", т. е. Гитлера и усилить "социалистический", т. е. демагогический акцент агитации партии. Гитлеру удалось справиться (на бамбергском совещании в феврале 1925 г.) со Штрассером только тогда, когда требование Штрассера об участии национал-социалистической партии в кампании за конфискацию имущества быв. царствующих домов дало Гитлеру возможность мобилизовать в свою пользу всех влиятельных покровителей партии из буржуазии. При этом в борьбе Штрассера с Гитлером значительную роль играл вопрос германо-советских отношений. Штрассер энергично отклонял антисоветскую установку Гитлера и его интервенционистские планы, утверждая, что борьба против Версаля невозможна без дружеских отношений с СССР. Гитлер же считал, что продолжение рапалльской политики должно привести к "большевизации" Германии. В конце концов происходит некоторое разделение труда. Гитлер становится "национальным барабанщиком", а Штрассер — официальным руководителем всей организации. На этом посту, да еще с центром своей деятельности в Берлине, Штрассер становится фактическим вождем партии. Он снова предпринимает попытку совершенно изолировать Гитлера в верхушке партии, развивая вместе со своим братом Отто псевдосоциалистическую демагогическую агитацию. Лишь в 1931 г. бунт берлинских штурмовиков из-за невыплаты жалованья дает Гитлеру повод послать в Берлин в качестве ответственного руководителя местной организации Геббельса, который был до бамбергского совещания соратником Штрассера (именно Штрассер выдвинул нынешнего министра пропаганды на ответственную работу в партии), но затем переметнулся на сторону Гитлера. Ныне одной из крупнейших заслуг Геббельса считается ликвидация берлинской базы Штрассера. Во время этой ликвидации, которая окончилась второй капитуляцией Штрассера (первая полукапитуляция была в Бамберге), происходит знаменитая беседа Гитлера с Отто Штрассером, во время которой Отто Штрассеру удается полностью разоблачить демагогический характер социалистической агитации партии Гитлера и доказать, что эта партия служит исключительно интересам капитала. Отто Штрассер организовал тогда "черный фронт" ("левую" фашистскую организацию). Но брат его Грегор не только остался в партии, но продолжал, во имя Адольфа Гитлера, пользоваться этой псевдосоциалистической фразеологией.