Кто знает, сколько бы Николай боролся со своей застенчивостью? Но придя осенью в школу, он остановился как вкопанный перед объявлением, которое висело на стене вестибюля. Всех желающих заниматься парашютным спортом комитеты ДОСААФ и комсомола приглашали записываться в секцию. Николай, не поверив своим глазам, перечитал объявление несколько раз. Все правильно, приглашали всех желающих. Ну, просто словно в душу заглянули.

«Нет, все же я везучий», — подумал тогда Николай и, переборов робость, пошел записываться в секцию.

Всю зиму с нетерпением дожидался весны, когда должно свершиться долгожданное чудо — первый прыжок.

…Наконец настал этот день первого прыжка. Да, они давно его ждали. Ждали, когда изучали в классе теорию прыжка, устройство парашюта, учились укладывать его. Ждали, когда занимались в учебном городке на подвесной системе, прыгали с трехметровой вышки. Ждали, но казался он им еще очень далеким и, быть может, оттого нестрашным.

Наверное, все аэродромы на земле просыпаются первыми. Люди только еще завтракают, собираются не спеша на работу, а над зелеными полями аэродромов уже медленно плывут разноцветные купола парашютов.

Как и положено, их выстроили в одну шеренгу, уже готовых к прыжку — с парашютами за спиной, в белых подшлемниках, в специальных ботинках на толстой подошве. Готовых? Да. Но нет такого прибора, который бы мог точно измерить степень внутренней готовности каждого к прыжку с тысячеметровой высоты.

Вот и эти ребята, приготовившиеся к своему первому в жизни прыжку, они тоже, конечно, побаиваются. Каждый, разумеется, в соответствии со своим характером. Инструктор медленно обходит строй, проверяя подгонку подвесной системы парашюта, экипировку каждого. Но не только снаряжение интересует наставника. Ему чрезвычайно важно сейчас определить, насколько каждый из его подопечных психологически подготовлен к прыжку. И он исподволь прислушивается к разговорам, пытаясь уловить интонации в их голосах, что-либо непривычное в их поведении.

Коля Ушмаев, обычно склонный помолчать и послушать других, сегодня необыкновенно возбужден, подвижен. Но в движениях нет и намека на суетливость. Он думает сейчас об одном: «Скорее бы в самолет да на высоту!»

Наконец все рассаживаются на сиденья вдоль борта самолета. Машина коротко разбегается и легко отрывается от земли. Впервые в жизни Николай летит в самолете. Ему все интересно, мимо его внимания не проходит ни одна деталь полета. Вот самолет накренился, закладывая вираж над аэродромом, и земля косо пошла под крыло. С набором высоты все внизу стало окутываться легкой синеватой дымкой. Потом он стал отыскивать свой дом в лабиринте развернувшейся панорамы родного Ставрополя. Не успел.