Петросян же был простым крестьянином в Нагорном Карабахе. Чтобы заработать, уехал строителем в «дикую бригаду» — иначе, артель строителей — на Дальнем Востоке. Его бригада возводила фермы в колхозах — в советское время это была одна из сфер неубиваемого частного предпринимательства, и зарабатывали там хорошо. Однако Петросян был, видимо, еще и жаден: он сидел за то, что воровал краску, плитку и прочие стройматериалы, принадлежавшие заказчикам.

При всем несходстве бэкграундов в СПБ Петросян и Азиз как будто нашли друг друга. Правда, избивали они в ином стиле, чем «украинская» смена. Сашко и Побережный били каждого, попадавшегося под руку. В «кавказскую» смену было иначе: Петросян и Азиз выбирали кого-то одного и с самого начала смены занимались тем, что оскорбляли, толкали и всячески свою жертву провоцировали. В конце концов, она срывалась и начинала их материть, а то и замахивалась — по неписаному кодексу СПБ это уже было тяжкое преступление. Тогда Петросян честно шел к медсестре и докладывал, что у такого-то «состояние изменилось». Это были кодовые слова, в ответ на которые медсестра давала им карт-бланш — причем ни разу на моей памяти ни одна не удосужилась даже взглянуть на «пациента».

Нередко санитары действовали и по прямому приказу. Вечером, когда врачи расходились по домам, в Первом отделении наступал «час санитаров». В это время двое санитаров заходили то в одну, то в другую камеру и целенаправленно били заключенных.

Побережный и Сашко заходят в камеру, третий встает у приоткрытой двери. Маугли будут бить за тот несчастный косяк, который он пытался закурковать ко мне в койку. Побережный подходит к Маугли, встает перед ним и замирает на несколько секунд, как бы размышляя. Потом резко замахивается — это ложный замах в расчете на то, что Маугли машинально среагирует и замахнется в ответ.

Хитрый Маугли на ложные движения не ведется и продолжает сидеть на койке, тупо глядя в сторону, как бы мимо санитара. Тогда санитар легонько толкает Маугли в плечо — и тут же наносит другой рукой сильный удар в грудь. За первым ударом следует второй, и третий, и еще — в грудь, в живот, по печени, в сердце, в солнечное сплетение. Когда тощий Маугли валится от ударов под койку, санитар бьет его в спину. Маугли никогда не кричит — только тихо охает, матерясь сквозь зубы.

Через пару минут экзекуция заканчивается — ритуальным ударом по почке.

После избиения Маугли долго ощупывает себя: «Сука, так сильно по ребру ударил — руку поднять не могу…» — потом сворачивает самокрутку и открыто курит, с вызовом и даже не прячась. По неким загадочным причинам после избиения курить ему разрешается почти официально.