В июле в одну неделю в «лечебные» с его подачи вылетели сразу три человека — все за гешефты. Лето выдалось жарким, мы задыхались в раскаленных солнцем камерах, где вентиляцией служила лишь маленькая форточка. Кисленко снизошел к просьбам зэков и приказал выставить рамы, после чего мы могли спать в прохладе, не путаясь ночами в мокрых простынях.

Увы, далее случилось то, что уже в гораздо большем масштабе произошло со всей страной в 1990-х годах. Получив всего на одну степень свободы больше, люди обнаглели и пустились злоупотреблять ею во всех возможных формах. Открытые окна давали еще и замечательные возможности для торговли с санитарами. Вход в их камеры находился почти ровно под окнами Шестого отделения — тогда как Павел Иванович шлюиялсанитаров задолго до того у ворот СПБ. Через окно можно было спокойно выкинуть вниз свой товар, чтобы завтра получить за него в отделении табак и чай. Лафа продолжалась ровно до того дня, когда Павел Иванович случайно оказался под окнами, а не видевший его сверху Кропаль кинул санитару вниз новые казенные тапочки — попав Рымарю ими чуть не по голове. После этого Кропаля посадили на уколы аминазина, а Рымарь оборудовал внизу невидимый из окон пост наблюдения и два дня ловил нарушителей — которые исправно ловились.

Вслед за торговцами тапочками постоянную позицию у окна занял Астраханцев, которого перевели в Шестое отделение вскоре после освобождения его двойника — Жени Платонова. У Платонова тоже в анамнезе была служба в спецназе, в СПБ он тоже имел статус VIP и накачивал мускулы в свободное время, да и статья была той же — убийство.

Когда в зимнюю комиссию Женя освободился, на его койку в маленькой камере лег Астраханцев. Здесь он вел себя точно так же, как и в Третьем отделении. По полдня занимался упражнениями, распихивая других обитателей тесной камеры по койкам. Схлестнулся на этой почве с Егорычем, перед которым пасанул — Астраханцева приставили надзирать за ним, так что Астраханцеву пришлось дать ему место потусоваться. В цеху Астраханцев шил от силы половину нормы — и все равно получал полную отоваркув четыре рубля.

Открытое окно Астраханцев использовал более интересно, чем «спекулянты»: он завел виртуальный роман с молодой симпатичной медсестрой из Пятого отделения. Окно процедурки Пятого было хорошо видно с нашего этажа, и, вернувшись с прогулки, Астраханцев снимал куртку, оставаясь в майке, открывавшей его мускулы, и ложился животом на подоконник. После чего разыгрывалось нечто похожее на сцену из «Ромео и Джульетты», разве что только зеркально: здесь Ромео был заперт в своей обители на втором этаже, а Джульетта была свободна и на улице. И, да, — вся сцена игралась без слов.