— Ну что, Николай Федорович, ждем 5 июля. У Рокоссовского разведчики 13-й армии взяли «языка». Тот прямо заявил: «3 часа утра 5 июля». Может, и теперь есть сомнения?

— Теперь нет. Сегодня ночью, когда ты ушел отдыхать, разведчики доставили свежего пленного. Я его лично допросил. Говорит, что им зачитан приказ фюрера. В приказе говорится, что германская армия переходит к генеральному наступлению и этот удар должен иметь решающее значение и станет поворотным пунктом во всей войне. И вообще, что это будет последнее сражение за победу Германии...

— Любит, мерзавец, помпезные фразы, — не сдержался Василевский.

— Что и говорить. Заканчивается приказ словами: «Вперед по трупам, пленных не брать». Кстати, он подтвердил донесения наших саперов. Немцы на нейтральной полосе разминировали все минные поля.

Но уже через несколько часов генералы опять засомневались. В 16.00, когда Ватутин, Василевский, командующий артиллерией фронта генерал Варенцов и командующий 2-й воздушной армией генерал Красовский обсуждали план контрподготовки, артиллерия противника открыла огонь. Обстрел длился примерно десять минут, потом позвонил командующий 6-й гвардейской армией генерал Чистяков. Он доложил, что из района Томаровки на север на его боевое охранение двинулось около 50 танков и до полка пехоты противника.

— Неужели Манштейн начал раньше срока? — задумался Василевский. — Или это демонстрационная атака с ограниченными целями.

— Скорее всего разведка боем. Слишком непродолжительна артподготовка, — согласился Ватутин и приказал занять свои КП.

Скоро Чистяков доложил, что это действительно разведка боем. Пленный из 168-й пехотной дивизии подтвердил это. Он также сказал, что войскам розданы сухие пайки, порции шнапса и что основное наступление начнется в 3 часа 5 июля.

Снова потянулись томительные часы ожидания. Николай Федорович старался не показывать волнения, но скрыть это было трудно. Не отрывал глаз от часов и Василевский.

— Уже два часа, — не выдержал Ватутин. — Я как наяву вижу немцев, выходящих на боевые рубежи. Пора начинать контрподготовку.

Василевский не успел ответить. Резко зазвонил телефон. Александр Михайлович взял трубку. Говорил Верховный.

— Есть! — коротко сказал Василевский и повернулся к Ватутину: — Командуйте, Николай Федорович...

Ватутин быстро подошел к заветному телефону, снял трубку и глухим, незнакомым голосом отдал команду.

На командном пункте установилась тишина. Скоро послышался первый далекий шум, грохот. Он нарастал, набирал силу, и вот уже воздух сотрясала чудовищная какофония звуков.