Да и «любовные бури… не оставили ни горечи, ни боли»…

Словом, совершенно правильная жизнь самодостаточной женщины. Можно только позавидовать. Ни капли сожаления! Ни капли раскаяния!

Ну а как героиня Улицкой относится к поистине эпохальным событиям ХХ века: к горбачевской перестройке, к революции 1993 года? Все это никак не затронуло ни жизни Норы, ни жизни ее возлюбленного — грузина Тенгиза. Оказывается, перестройки вовсе не было: Нора именует ее… мифической. Так и написано в романе черным по белому: «Мифическая перестройка закончилась вместе с дефолтом 98-го года…»

Но разве это миф, что столь любимая Норой Грузия, хотя и не без крови, и не без потерь, добилась независимости? И разве миф, что независимости добились и Латвия, и Эстония, и Литва? Разве миф, что Горбачев не воспротивился объединению Германии и что немцы стали жить в единой стране? И что в Берлине была разрушена стена, делившая город на две части? И наконец, разве миф, что отошли от сталинской империи, так называемые страны народной демократии. Разве миф, что вслед за Балтией свободными стали многие республики Советского Союза? И что сталинская империя в том виде, в каком ее создал Тиран, рухнула?

Между прочим замечу, что даже злейшие враги Горбачева не додумались объявить мифом Михаила Сергеевича — дай бог ему здоровья в его преклонном возрасте!

Впрочем, называя перестройку и события 1991–1993 годов всего лишь мифом, Улицкая устами своей героини Норы уверяет, будто интеллигенции они решительно ничего не дали — видимо, ничего не дали так называемой творческой интеллигенции…

События 1990-х — революция Ельцина — Гайдара — тоже не коснулись ни Норы, ни ее возлюбленного.

Начнем с Тенгиза. Тенгиз с 13 лет, когда отец ушел на фронт, стал единственным кормильцем большой грузинской семьи. А когда отец вернулся домой, по-прежнему должен был работать по-черному. Видимо, чтобы учиться и вообще набираться ума-разума.

Резюме Норы: «Некогда ему было стать ни советчиком, ни антисоветчиком». И, стало быть, некогда было участвовать в событиях 1990-х годов.

Странно, ей-богу! У академика Сахарова нашлось время выступать в Белом доме, да и повсюду — правда, его до того сослали в Горький, где он и погиб бы, если бы не мифический Горбачев.

Нашлось время и у учеников Сахарова, и у многих тысяч других физиков и лириков, которые выходили на стихийные демонстрации в 1990-х…

Выбрал время на срочный прилет к Белому дому — аж из Лондона — и чрезвычайно занятый Ростропович.

Я уж не говорю о молодом интеллигенте Егоре Гайдаре, который правда, не был режиссером и даже гуманитарием, как Тенгиз и Нора, но, безусловно, происходил из интеллигентной и творческой семьи. У Норы дед Яков был мудрец, великолепно владевший пером, а у Гайдара один дед был прекрасным детским писателем, а другой (Бажов) — журналистом и тоже писателем… Правда, Егор Гайдар, как и отрицательный папаша Норы, Генрих (и что за манера называть отца и мать по имени!), был членом КПСС так же, как и многие его товарищи по реформам! Но и они работали, видимо, не меньше Тенгиза. И все же нашли время. Так же как Буковский — тоже сын гуманитариев, тоже прилетевший из Лондона в Москву, чтобы помочь реформаторам, которые его не послушались…