24 ноября. Поздравляла именинниц: Ермолову, Давыдовых, Дунаеву, посетила Наташу Ден, родившую сына и заболевшую после родов. У Ермоловой тщеславно веселилась и тем приветливым приемом, который мне все делали, и красотой цветов, нарядов, изящных форм светской жизни и общества. Разговаривала с великой княгиней Елизаветой Федоровной, этой красивой, милой и приветливой женщиной.

25 ноября. Таскалась всё утро по дождю по Москве. Тоска, безумное, бесцельное нервное шлянье по грязи без цели, но тоска – ох! – невыносимая. Вечером легла и заснула. Встала, пришла Саша: «Ты больна, мама?» Я говорю: нет. Она бросилась меня целовать. «Если б ты знала, какая ты хорошенькая, розовая после сна». Неужели я еще хорошенькая? Или это любовь ее видит красоту в любимой матери?

Вечером театр: «Моцарт и Сальери» и «Орфей». Был Сергей Иванович с нами, Маруся, Саша, и Гольденвейзер, Бутенев. Еще в ложах были знакомые. Сначала было интересно и весело, но ужасное пение в «Орфее» навело опять скуку, и я насилу досидела.

27 ноября. Письма из дому: от Льва Николаевича – он все-таки собирается сюда, в Москву, 1 декабря; потом от Тани. Мое к ней пропало, так досадно! А я отговаривала в нем Л. Н. ехать в Москву. Мне ужасно думать, что он будет страдать от городской жизни: посетители, шум, уличная суета, отсутствие досуга, природы, дочерей и их помощи – всё это ему ужасно. А мои интересы воспитания детей, музыка, мои знакомые, мои выезды, хотя и редкие, в концерты и театр – всё это прекратить мне трудно, а его раздражает. Переписывать же ему его переправляемые им без конца писания я уже и по зрению, и по приливам крови к голове – не могу, как прежде, и это тоже его будет сердить и огорчать, а в Ясной пишут дочери, Александр Петрович и Коля Оболенский. Еду в Ясную отговаривать его или привезти самой, если он будет настаивать ехать.

Была утром Погожева, объявила, что вечер Толстовский разрешен, но не упоминать, что он в честь Толстого, не позволят читать о Толстом, а только из его произведений, и прочие грубые и глупые оговорки.

Вечером пришел Танеев. Мы пили чай: Саша, Миша и я. Как я ему обрадовалась! Больше всего люблю, когда он так придет просто, и только для меня. Сочинил сегодня для двух хоров прекрасную, содержательную вещь на слова Тютчева и пришел мне ее сыграть и напеть. Потом сыграл Andante из своей симфонии. Сидели, тихо разговаривали, прочли статью критическую музыкальную. Как всегда с ним просто, спокойно, содержательно проведешь время.