У Сухотиных горе: Сережа их заболел тифом в Морском корпусе, и телеграммы, что положение серьезно. Таня очень, жалка, плакала, и у нее детское отношение к судьбе, что ее кто-то всё обижает.

Радость у нас та, что у Миши и Лины родился 10-го сын Иван. Пусть Ванечка вложит в этого мальчика свою душу и помолится о нем, чтобы рос хорошим, счастливым и здоровым. Хотелось бы взглянуть на этого нового Ванечку.

Сегодня мне кротко и сердечно жаль Льва Николаевича, я не могу на него смотреть без горя, и я рада этому чувству. А то иногда на меня нападает дурное чувство раздражения против него, что он даром тратит свои силы и сокращает жизнь, которой мы все так дорожим, что все свои жизни отдаем ему на служение. Я помню, что когда у моей сестры падали дети и ушибались, она их же бранила, и я понимала, что она на них нападает за те страдания жалости, которые испытывает. Так и я: я на Льва Николаевича нападаю иногда (более молча, в душе) за то, что его немощи мне доставляют невыносимые страдания.

14 декабря. Лев Николаевич поселился внизу со вчерашнего дня, чтобы не ходить по лестнице. Комната его рядом с моей опустела, и эта мертвая тишина наверху какая-то зловещая и мучительная. Уже я не стараюсь ставить тихонько умывальник на мраморный стол, ходить на цыпочках и не двигать стульями.

Рядом с Львом Николаевичем внизу пока спит Лиза Оболенская (его племянница), и он охотно принимает ее услуги и рад меня не беспокоить.

15 декабря. Левочке сегодня лучше, и мы все повеселели. Он бодр, сердце хорошо, желудок еще не совсем, жару нет. Он обедал с нами, ходил до ворот усадьбы, но вернулся, устал.

Был доктор, который его тут лечит, Альтшуллер, приятный, даровитый еврей, совсем не похожий на евреев, и Лев Николаевич ему верит и слушается его, и даже любит. Сегодня делали тридцатое впрыскивание подкожное мышьяка и пять гран хинину принял.

Приезжал чех, доктор Маковицкий, мы его раньше знали, и с ним Евгений Иванович Попов, грузинского типа, будто бы толстовец. Обычно провели вечер: шахматы, газеты, письма и работа.

Ходила сегодня одна гулять, тепло, красиво. Играла более двух часов, наслаждалась сонатой Вебера и Impromptu Шопена. Читая газеты, соблазняюсь концертами, особенно мне жаль, что не слыхала концертов Пауэра, сыгравшего все сонаты Бетховена в нескольких сериях.

16 декабря. День пустой, мало видела Льва Николаевича, сидели с ним ненавистный Попов и Маковицкий. Приехал Буланже.

23 декабря. Лев Николаевич поправился, сегодня ходил далеко гулять, зашел к Максиму Горькому, то есть к Алексею Максимовичу Пешкову[140]. Не люблю, когда писатели подписываются не своей фамилией.