Сам Л. Н. очень угнетен, нас всех от себя удаляет и зовет кого-нибудь, только если что нужно. Сидит в кресле, читает или лежит. Днем опять спал мало.

Лежит снег, весь день дул страшный ветер. И всё тоскливо, безнадежно как-то! Голова тяжела. Получила от Сухотина телеграмму, что они все приезжают в Крым на зиму. Рада, что Таня еще поживет с нами, рада, что Саше будет подруга, и Дорик миленький, да и Алю я теперь полюбила. Только бы Л. Н. поправился! О поездке в Москву уже не думаю пока, и во всяком случае будет страшно уехать. А очень, очень нужно!

Сижу дома, шью, порчу глаза; отупела, как бывало, в молодости, в Ясной Поляне, когда годами живешь ровной, без подъемов жизнью. Но тогда были дети…

8 января. Несколько тяжелых дней болезни Льва Николаевича. Пульс всё слабый, частый. Вчера были оба доктора: Тихонов и Альтшуллер. Прописали два раза в неделю экстракт крушины в таблетках и шесть дней по пять капель три раза в день строфант. Но Лев Николаевич ничего не хочет делать, вдруг взбунтовался. А я так устала от вечной сорокалетней борьбы, от хитрых уловок и приемов, чтобы хоть какими-нибудь путями заставить принимать то или другое лекарство и вообще помочь себе! Вообще всякая борьба мне стала не под силу. Иногда так хочется от всех на свете удалиться, уйти в себя хоть на время.

Болезнь Л. Н. мне стала очень ясна за это время: больны кишки, полная атония, плохи печень и желудок. Надолго ли хватит у него сил переживать эти периодические нездоровья – кто знает.

Было вчера ночью 8° мороза, ветер страшный. Сегодня 4° тепла, но мрачно, серо и скучно.

Вчера все наши ездили на концерт Гольденвейзера, остались Ольга и я. Сидела весь вечер одна в гостиной, шила, писала, порчу свои глаза. Наконец заснула на диване. Л. Н. давно уже спал, а наши вернулись около двух часов. Сегодня всё утро переписывала «О религии» Льва Николаевича. Это более социалистическое, чем религиозное произведение. Я вчера говорила это Льву Николаевичу. Говорила, что всякое религиозное произведение должно быть поэтичнее, возвышеннее, а его «О религии» очень логичное, не увлекает и не возвышает душу. На это он мне сказал, что только и надо, чтобы было логично, всякая поэзия и возвышенная неясность только путают понимание.

Опять думаю о поездке в Москву и ловлю себя на том, что мне этого хочется.

10 января. Как иногда бывает мрачно настроение. Сегодня после обеда сижу одна, шью в темной гостиной. Лев Николаевич рядом в своей комнате. Таня с другой стороны быстро чикает по клавишам «ремингтона». Сережа в столовой молча читает газеты, и Ольга с Сонюшкой наверху. В доме мертвая тишина, и порою страшные порывы ветра рвут всё, и ветер этот гудит и шумит громко и ходит холодом по всему дому.